Как знать, но время на раздумья еще оставалось. Я поднял люк и вылез наружу, взяв курс на собственный подъезд. Утро вечера мудренее.

* * *

За следующий день столько всего произошло! Просто сумасшедший день. В голове после него остался сумбур. Однако по порядку.

Меня вновь отправили на полосы. Первые две я прошел подряд, без ошибок. На третьей споткнулся, не допрыгнул до объятого пламенем подвешенного кольца. Рассчитан этот модуль на испуг, реально ни один жар за такой короткий срок броню не расплавит, я именно и испугался. Вернулся по зеленой дорожке.

Со второй попытки прошел. И направился на четвертую полосу.

Та оказалась гораздо сложнее всех предыдущих, вместе взятых. Тренерский штаб смотрел на меня довольный, улыбки до ушей, и я сразу заподозрил пакость. Но что поделаешь?

Немного о дорожках. Когда проходишь их по нарастающей, разницу почти не замечаешь. Модули преград на первых пяти одинаковые, уменьшается лишь интервал времени срабатывания. И тот мешок, что сбил меня на первой, на четвертой впарывал так, что потом минут пять нужно было сидеть и жадно хватать ртом воздух, приходя в себя. Больно, даже сквозь доспех! Все остальное – по аналогии.

Я делал успехи в самоконтроле, скажи мне кто о них две недели назад, рассмеялся бы. Спокойно вгонял себя в боевой транс, как только пересекал границу гермозатвора. В этот момент звериные инстинкты брали верх над разумом, а сам я старался как можно меньше думать и как можно быстрее двигаться. Любой неверный шаг, и все – la muerte!

На четвертой полосе я и застрял. Наверное, это и есть мой предел, я его таки достиг. Нет, в итоге я покорил и ее, но только попытки с четвертой, и чувствовал, что это максимум. Но когда, донельзя довольный фактом прохождения, пересек финишную черту, «Первая» по внутренней связи огорошила:

– Все, Хуанито, игры кончились. Теперь будем работать на время.

Я съежился, предчувствуя дурное. Но на время так на время, тренеры здесь они.

– Давай еще раз. Две минуты на отдых, потом первая установка – десять минут.

Я вздохнул и опустился на пол. Две минуты мало, но здесь – норма.

Предчувствия не обманули. То, что последовало, можно охарактеризовать одним словом – цирк. Когда я дошел до финиша следующий раз (естественно, не с первой попытки), секундомер показывал больше двенадцати минут. Голос «Первой» «подбодрил»:

– Следующая установка – девять с половиной минут.

– Но почему! – вскинулся я. – Я не прошел и за десять! Зачем еще уменьшать?

– Так надо, – прозвучал лаконичный ответ.

– А потом будет девять? – ядовито усмехнулся я, пытаясь не сорваться.

– Да. А потом – восемь с половиной, – так же бесстрастно ответил голос. – Не пройдешь до пяти минут – будешь долго-долго бегать, в полной боевой амуниции. После чего попробуем вновь.

Эта живодерка-маньячка не шутила. Хотя прекрасно знала, поставленные ею условия невыполнимы.

Естественно, я ни разу не уложился, хотя вплотную подошел к десяти минутам. Но к тому моменту на это требовалось уже шесть с половиной. Так что пришлось бегать. Бежать два километра по гулким подземельям с грузом в пятьдесят килограммов за спиной – то еще удовольствие! К финишу я еле дополз.

Потом был обед, где я силой запихивал в себя дрожащей ложкой какую-то бурду, вроде каши с фруктами, правда, фруктами натуральными, и молился, чтобы день поскорее закончился. Подозреваю, жесткач организовала «Катюша», как я сегодня ее окрестил про себя, вкладывая в уменьшительно-ласкательную форму всю свою «благодарность». Ясное дело, чтобы не выпендривался. Задумался. Похоже, последнее ей удалось.

Затем вновь началась каторга на дорожке. Теперь мне сбрасывали по десять секунд, сжалились, опускали планку не до пяти, а до восьми минут. Но я вновь ни разу не уложился, хотя отметку в десять минут все-таки пересек. Девять пятьдесят восемь. Но в тот момент надо было ее пройти уже за восемь сорок.

И вновь одуряющий в своей бессмысленности кросс с утяжелителями. Они правы, килограммов пятьдесят тут есть. Как я выжил в том кроссе – не помню. А когда попытался пройти трассу еще раз, уже после него, не уложился даже в четверть часа. Только после этого мучители сжалились и дали серьезно передохнуть.

– Это нереально! – доказывал я тренерскому штабу. – Десять минут – это нонсенс! А за пять минут пройти эту махину вообще невозможно!

– У нее расчетное время пять минут, – возразила «Вторая». – Мы тебе сделали двукратное послабление. А поднимали планку, чтобы почувствовал реальные цифры.

Я покачал головой:

– Нет, это невозможно физически. Не может человек пройти такую полосу за каких-то пять минут!

Обе тренерши переглянулись и загадочно улыбнулись. Новая пакость?

– Можно. Сейчас сам увидишь.

Точно, пакость. «Первая» встала и направилась куда-то.

Через десять минут она вернулась, но не одна, а вместе с Катариной и группой девочек, на вид – лет шестнадцати. Те удивленно пялились на меня, словно я витрина с надписью «распродажа», кивали и втихую тыкали пальцем.

– Сейчас они продемонстрируют, что это возможно, – расплылась в предвкушающей усмешке моя главная мучительница. Угу, пакость по предварительному сговору. – Убедишься. Но сам понимаешь, просто так отрывать девочек от занятий…

Я понимал. Не резон. Но еще понимал, что девочек для сегодняшней миссии отобрали специально, заранее подредактировав для них план занятий.

– Поэтому давай так, если все они, без исключения, уложатся в пятиминутный коридор, завтра ты бегаешь не два, а десять километров. Не так, по десять километров. Весь день. В полном комплекте. Идет?

Я развел руками. Как будто у меня есть выбор! Вот стерва, ловко сработала!

Разумеется, они пройдут. Девочкам лет по шестнадцать-семнадцать, у них за плечами опыт и Полигон. Умело меня загнали в ловушку, включить реверс исключено, а значит, она имеет возможность ставить любые условия. Mierda, бегать с утяжелителями весь день! По десять километров! Мне заранее стало дурно, под ложечкой засосало.

– Можно я скафандр сниму? Мне в одно место надо, – попросился я, чувствуя, что ноги не держат и нужно привести себя в порядок.

Она благосклонно кивнула:

– Иди, мы пока изменим трассу.

Когда я пришел, все уже было готово. Девочки тоже сняли скафандры и сидели на полу в одних трико, теребя ремешки от оружия и глядя на зев четвертого гермозатвора. На их лицах я прочел каменное спокойствие, даже равнодушие. Их совершенно не задевала грядущая перспектива побегать, словно речь шла о банальной утренней гимнастике. Притом что доспехи они сняли не просто так. Настолько уверены в себе? Или уверенность на чем-то зиждется? Скорее второе, но мне до конца не верилось, что это возможно, хотя умом понимал, так и есть.