Жаль только, что идею с броской этикеткой на заднике кто-то зарубил начисто, как и забавное название. Не видать теперь СССР первенства в целом классе меховой обуви, ведь нельзя взять патент на «Сапоги жен., нат. мех. Арт. М699003.68».[228]

Два часа назад закончился рабочий день, но Дмитрий Олегович, недавно назначенный замначальника отдела снабжения шестого главка МЭПа, задерживался на службе. Хочешь не хочешь, но никак нельзя затягивать сборку пакета документов по срочной заграничной закупке оборудования для нового завода по производству интегральных схем. С одной стороны, лестно, первое серьезное задание на новом посту, заказ под уникальное производство, ради которого большие начальники умудрились отобрать у Челябинского тракторного новый корпус. С другой — времени катастрофически не хватает, вот и приходится прямо перед новым, 1966 годом работать, а не наряжать с дочкой и женой дома елку.

Дмитрий Олегович протер уставшие глаза, бросил взгляд вверх, где уже третий день надоедливо «била» пучками синего света вторая справа люминесцентная лампа. «Чертовы электрики!» — протянул он себе под нос и в очередной раз помассировал затекшую шею. Желание плюнуть, поставить росписи не глядя боролось с ответственностью. Последнее в очередной раз победило, задачу «сэкономить 30 % валюты» никто не отменял, а сделать это наугад в деле, находящемся под контролем ЦК КПСС, — чревато крупными неприятностями.

Неровные строчки машинописного текста технического обоснования сменялись бесконечными таблицами спецификаций, грубые орфографические и даже арифметические ошибки — логическими неувязками и противоречиями. Увы, как ни старался замначальника, но подчиненные так и не смогли навести на пришедшие от специалистов бумаги окончательный лоск. Работа двигалась медленно, но очередная, запланированная на текущий день папка подошла к концу, осталось только проверить запчасти и расходные материалы.

«Комплект прокладок резиновых к реакторам горизонтального типа, предназначенным для наращивания рабочего эпитаксиального слоя на подложке диаметром 50 мм… — Взгляд зацепился за очередную строку. — Надо же, положена замена раз в два месяца… Цена… Охренеть! Сколько валюты капиталисты хотят за паршивые резинки!» Дмитрий Олегович не удержался и довольно потер руки: «Неужто в СССР такого добра мало?!» — пробормотал он с крестьянской сметкой, и красный карандаш в его руке наискосок, поперек листа, вывел лаконичную запись: «Подобрать отечественный аналог».

Надменная дама, сидящая на самом удачном, переднем месте автобуса, что впереди справа, сразу за перегородкой водительского «загончика», засобиралась и, оберегая богатый лисий воротник, начала протискиваться к дверям. Редкая удача! Варвара Петровна целеустремленно оттеснила в сторону молодого парня, издали, опережая попутчиков, плюхнула на порезанный дерматин кресла сумку и уже после этого спокойно добралась до сиденья. Натужный рокот двигателя за спиной[229]не смущал, зато его тепло чувствовалось даже сквозь спинку сиденья. Впрочем, по ногам все равно немилосердно дуло из какой-то щели, но это уже мелочи, никак не мешающие вырвать на сон лишние полчаса из холодного утра очередного, 68-го года. Все равно на конечной разбудят.

Сами собой опустились веки, и через несколько минут лицо еще совсем не старой женщины озарила улыбка… Летний день, солнце жгучими лучами жарит прямо из зенита по широченному песчаному пляжу озера Калды, который, говорят, ничуть не хуже, чем в Феодосии.[230]А даже если и обманывают — все равно в часе езды от Челябинска лучше места для отдыха не найти.

— Догоняй! — задорно кричит вчерашняя школьница Варька и бросается в прогретую воду. «Как красиво в брызгах мелькают длинные стройные ноги!» — думает она про себя. Десяток шагов до глубины, и вот… «Пора нырять, только надо посильнее оттолкнуться, чтоб показать попу в новом купальнике».

А сзади уже догоняет веселый красавчик Ваня.

— Не уйдешь! Защекочу! — Опять вверх взлетают переливающиеся на солнце капельки воды, только уже вокруг тренированного мужского тела.

Два-три гребка под водой, потом вильнуть в сторону… Бесполезно! Сильные руки смыкаются на талии и буквально вытаскивают из глубины. А потом Иван крепко-крепко прижимает к себе и целует, не забывая гладить грудь, спину, везде! На долгие минуты мир сжимается до его красивых голубых глаз. Теплый огонь загорается где-то внутри и лавой стекает в низ живота. Варя не остается в долгу, под покровом воды ее рука находит оттопырившиеся плавки мужчины и, не решаясь проникнуть внутрь, стеснительно гладит материю.

— Пойдем в палатку! — шепчет Ваня.

— Что люди подумают? — возражает Варя. — Вон, посмотри, старый козел какой-то пялится!

— Далеко! — не терпящим возражений голосом возражает мужчина. — И потом, мы уже неделю женаты!

— Хорошо! — Желание становится нестерпимым, и границы приличий стираются окончательно. — Пусть завидуют! — и Варя про себя добавляет: «А уж как позавидовали бы подруги! Отхватила себе студента ЧИМЭСХ,[231]хоккеиста „Буревестника“, чемпиона РСФСР. Квартира, пусть однокомнатная и с родителями, но ведь это совсем не барак! Все удобства!»

Ступить на песок пляжа муж не позволил. Назло всем наблюдателям он, подобно древнему охотнику, закинул жену на плечо и понес, как добычу, прямо в логово, к темно-синему надувному матрасу. Уложив Варю на него, Иван повернулся, чтоб застегнуть полог, и девушка невольно залюбовалась его мускулистой спиной…

— Просыпайтесь, приехали! — потрясла за плечо Варвару Петровну соседка-попутчица.

— Как?!! Где?

— Конечная! — с грустной улыбкой ответила женщина.

Контраст сна и реальности выбил слезы, хорошо, что их можно легко отнести на резкий зимний ветер. Прижав рукой к лицу жиденький воротничок подбитого для тепла ватином «семисезонного» пальто, женщина заспешила вдоль корпусов ЧТЗ к отдельной проходной фабрики «Полупроводник». Невольно вспомнились прожитые годы… Тихое счастье медового месяца длилось недолго. Но поначалу даже весьма непростой быт с родителями мужа не слишком мешал — с милым и в шалаше рай. Скоро Иван окончил институт и распределился, как семейный, на городскую плодоовощную станцию имени Мичурина. Варя пошла работать на радиозавод монтажницей, заодно поступила все в тот же ЧИМЭСХ на «вечерний».

Как родился сын Васька, прослышал Иван про призыв комсомольцев на рабочие специальности и пошел на ЧТЗ фрезеровщиком, хотел семью обеспечить. Платили там неплохо, сто сорок новыми[232]плюс премии. Зачем отпустила его тогда? Мечтала доучиться? Зачем? Дура! Дура!!! Может, все бы и по-другому повернулось в жизни.