Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Колись Савватеевна! Какого хрена добивались от тебя эти европейские пидоры. — Видя некоторое непонимание уточнил: — Гомосеки, или как это по русски? А вот! Содомиты европейские зачем приперлись из своего Парижа к тебе в хату? Что такое ты прячешь от просвещенной Европы?
Баба Ходора со странной смесью брезгливости и интереса вновь осмотрела сладкую парочку и вынесла вердикт:
— Нет, эти нормальные. И не из Парижа они приехали, а из Рима, точнее из Ватикана.
— О как! Неужто от самого папы римского? Однако высоко летаешь Феодора Савватеевна!
— Папа скорее всего и не знает ничего. Это все аббата Бальцони дела. Как я поняла, он архивом ватиканским заведует. А приехали эти двое за «ларцом Парацельса», так они называют эту штуку. Не хотела тебе про нее говорить, ну да ладно.
Говоря это, Баба Ходора покопалась за божничкой, отодвинула в сторону дощечку с иконами, извлекла нечто, завернутое в чистую холстинку, развернула и показала мне.
— Смартфон! — не удержался я от восклицания. Но, взяв в руки в руки плоскую коробочку, понял — не смартфон, хотя габаритами вещица походила на мобильник, но толще раза в два, раза в три тяжелее и без всякого намека на экран и каких либо кнопок. Повертев артефакт в руках в поисках скрытых кнопок, ничего не нашел и вернул его знахарке:
— Спрячь пока Савватеевна, потом будем разбираться с вещицей. Но сразу могу сказать, что в моем мире таких штук еще не было и скорее всего ты даже не догадываешся на, что она способна. А заряжаешь ты ее как?
— Как ее заряжать то? Не ружье чай.
— Не ружье говоришь? Вполне может оказаться и пострашнее всякого ружья. На солнце эту штуку выставляешь?
— А ты откуда знаешь?
— Выставляешь значит. И с какой периодичностью? Раз в месяц или еще как?
— Один раз в месяц и на весь день. Это летом, зимой чаще нужно.
— Понятно! Ладно, потом разберемся. С этими то, что будем делать? Может и правда под лед их. Как говаривал один деятель, «нет человека, нет проблемы».
Сказав это, я поднял валяющуюся на полу трость. Блин, реально тяжелая тросточка. Вспомнив читанную в детстве книжку про какого то авантюриста восемнадцатого века, у которого в трости были запрятаны золотые монеты, стал искать способ разобрать палку. Понятно, что нужно открутить ручку, но сколько я ее не крутил и по часовой стрелке и наоборот, ничего не выходило — ручка держалась как приклеенная. Значит была какая то защелка. Кнопки, открывающей защелку, не было ни на ручке ни на самой трости. Ощупав ручку наверное раз в десятый нашел на ней внизу какое то углубление. Вспомнив про подъездные домофоны, полез под табурет к которому был принайтован, все еще не пришедший в сознание, котообразный господин. На среднем пальце правой руки у него обнаружился перстенек-печатка. Чтобы его снять пришлось прибегнуть к местному мылу и попыхтеть. В конце концов перстенек сдался и слез.
Баба Ходора с изумлением наблюдала за моими стараниями и даже никак не среагировала на мои намерения спровадить под лед общечеловеков с присными. Я же, сняв с руки котобразного господина перстень, надел его себе на палец и повернув его печаткой вниз, старался ухватить ручку трости так, чтобы попасть печаткой в углубление на ручке. В конце концов мне это удалось и легкий щелчок оповестил что защелка сработала. Повернул на пол-оборота трость, и ручка отделилась вместе с цилиндрической пружиной. Опрокинув нижнюю часть трости над столом, высыпал изрядную горку желтых кружочков. Последний, свалился со стола и подкатился Бабе Ходоре под ноги. Та подоброла монетку и с минуту крутила ее так и сяк, наконец, удовлетворив свое любопытство, подошла столу и положила монетку в кучку.
— Что ты собираешься с этим делать? — спросила она указывая на золото.
— Пока не знаю. Вот придет дед; обшманаем…, ну то есть обыщем этих гомосеков, допросим с пристрастием, ну а там и решим, что с ними и с их барахлом делать. Но золото в любом случае изымем как компенсацию за моральный ущерб, ну и оружие, какое у них найдем, тоже конфискуем. Кажется мне, что у этих двоих много чего по карманам заныкано. Да и у ямщика с крыской, наверняка, то же кой, что найдется. А кстати долго они еще будут в таком заторможенном состоянии?
— Пока не разбужу.
— Отлично! — сказал я и без опаски подошел к ямщику, задрав правый рукав увидел на запястье тонкий сыромятный ремешок. С силой дернул за него и в руку мне выкатилась увесистая гирька. Стащив с запястья ремешок я показал кистень знахарке.
— Таким если по башке отоварить, мало не покажется, даже шапка не спасет.
Покрутив кистень в руках, решил, что без должной сноровки можно запросто залепить этой гирькой себе по лбу. Положил снаряд на стол, в компанию к золоту и хотел было продолжить обыск, но тут стукнула дверь и в хату вошли дед и Архипка.
Дед, не выказывая особого изумления (видимо Архипка по дороге кое что рассказал ему), оглядел страдальцев и, покачав головой, уставился на знахарку. Но та кивком переадресовала его ко мне.
— Рассказывай, летна боль. — Хмуро бросил он.
Пришлось кратенько изложить события, не вдаваясь в подробности. Выслушав, дед спросил:
— Как же это вы с ними справились?
— А они нас и за противников не посчитали, потом против пестика со ступкой не больно то устоишь, да и двигаемся мы быстрее, чем они.
Дед посмотрел на расквашенную физиономию усатого жлоба, на золото, лежащее на столе, на трость, которую я собрал и разобрал на его глазах, спросил:
— Дальше то что?
— Ну, для начала обыщем их всех, освободим от оружия, похоже, у каждого из них ствол есть и возможно не один. Потом поспрашиваем их вежливо, чего они тут забыли. Ну после, если Феодора Савватеевна с ними справится, отпустим восвояси, а если не справится то придется…. — Я провел пальцем себе по горлу: — И концы в воду, ну под лед то есть.
Тут вмешалась знахарка:
— И чего заладил: «под лед, да под лед». Справлюсь я с ними. Эти трое так, чисто ягнята, а вот с этим волком повозиться придется. — Указала она на котообразного. А расспрашивать их
