После бессонной ночи Синил был в скверном настроении, а суливший множество хлопот день и вовсе портил расположение духа.

Как и Камбер, король покинул постель с первым светом. Около часа он беспокойно бродил по комнате, погруженный в события предыдущего вечера. Потом, забывшись на время, кликнул слуг приготовить ванну. Пока его мыли и одевали, он не проронил ни слова. К десяти часам облаченный в черное – цвет был выбран для участия в траурной службе – король отпустил слуг и приступил к настоящим приготовлениям.

Он начал с исследования неопровержимых фактов, В полдень над мертвым телом Камбера Мак-Рори церковь совершит погребальный обряд, а завтра скорбящая семья увезет его, чтобы захоронить в родовых владениях. И все будет кончено. Так и было бы со всяким обыкновенным человеком. Но Камбер не был обычным человеком. Он был дерини. Но даже дерини не могут противостоять смерти. Или могут?

Одолевая волну ледяной дрожи, Синил опустился на сундук возле кровати и погладил полированную крышку, его сундук был по-прежнему на месте вместе со всем бесценным содержимым.

Мать-церковь допускала исключения. К живым являлись умершие, так бывало, но то были святые – они способны на чудеса. Минувшей ночью с Алистером Калленом произошло нечто. Это очевидная истина. Было ли превращение викария чудом? Кто показался им? Камбер?

Он не святой! Но вернулся из царства мертвых на помощь Алистеру и Бог знает зачем еще. Может, Камбер избран для покровительства Гвинедду и короне? Господи, яви милосердие, избавь. А если он все-таки посланец к живущим, ему, постигшему тайну смерти, ведомы любые мирские тайны. Возможно, даже известно о заветном сундуке Синила и его бунтарских помыслах. И от этого нет спасения… Стон застрял в горле Синила.

Нет! Он не должен думать так! Он недостижим для Камбера. Камбер мертв. И будет погребен. Он просто не может вернуться!

По лбу короля струился пот, он совершенно взмок. С усилием разжал руки, сжимавшие углы сундука, вытер лицо рукавом, тоскливо вздохнул, качая головой, и закрыл глаза.

Он слишком горячился, и разум обуздывал чувства. Какой смысл в слепой панике? Камбер мертв и больше не может приказывать ему. Пришло время похоронить воспоминания о нем.

Еще раз вздохнув, Синил поднялся и твердой рукой поправил пояс. У стеклянного зеркала решительно надел оставленную слугам корону, однако избежал взгляда того, кто смотрел на него из-за стекла.

Несколькими минутами позже он присоединился к придворным, собиравшимся в замковом дворе, чтобы пройти четверть мили от замка до собора. Ему давно удалось через силу улыбнуться королеве. Под густой вуалью почти незаметны были следы слез на ее припухшем лице. И не стоило приглядываться – Синил не в силах разорваться между супругой и Камбером и ни за что не одолеет обоих сразу.

К полудню собор принял под свой кров великое множество друзей и врагов графа Кулдского, его обожателей и ненавистников. Церемония началась точно в срок. Погребальную мессу служили три священника-дерини: архиепископ Гвинедда, друг детства Камбера; настоятель Ордена святого Михаила, когда-то бывший его недругом; и единственный сын покойного. Они творили службу в безупречной и строгой гармонии, не нарушая ее ни голосом, ни жестом.

Камбер, в относительной безопасности и покое под покровом чужого облика, молился о душе Алистера Каллена. Когда месса закончилась, все трое вернулись в уединение ризницы. Позволив ожидавшим причтам освободить себя от облачения, Камбер скрылся в дальнем углу, прижимая руки к лицу. Он не хотел ничего видеть и не пытался унять глубокой дрожи.

Участие в церемонии не было в тягость. Службу вел Энском, а Камбер и Йорам только помогали. Для роли прислужника хватало с избытком суммы его собственных диаконских познаний и памяти Алистера. Нет, не это вызывало дрожь. Камбер полной грудью вдохнул и погрузился в самую сердцевину страхов, добираясь до истинной причины. Там, за границами логики, первородная часть его существа сжималась от ужаса при воспоминаниях о мертвеце, лежавшем в гробу перед алтарем.

Смерти в обычном смысле он не боялся, рано или поздно она приходит к каждому. Даже Ариэлле со всеми ее тайными познаниями не удалось обмануть костлявую, хотя Камберу казалось, что он знает причину неудачи.

Разная бывает смерть. Только что он видел торжественную и обстоятельную. Вид собственного навечно упокоившегося лица вдруг показался символом иного небытия и возрождения к иной жизни. Так или иначе, а он теперь – Алистер Каллен и никто другой. Может быть, когда-нибудь и явится в этот мир ненадолго Камбер Мак-Рори, но сегодня он скончался.

Придя к такому заключению, Камбер обнаружил, что страхи отступают. Он сделал еще один глубокий вдох и избавился от судорожного напряжения мышц. Со следующим вдохом сердце забилось ровнее, и дрожь исчезла.

Ему не придется больше смотреть на тело. Когда все скорбящие покинут собор, монахи Энскома накроют гроб крышкой и обернут свинцовыми листами. Завтра тело отправят в Кэррори и похоронят. Все будет кончено. А он, для всех Алистер Каллен, останется жить.

Камбер вернулся к людям в ризнице, поручив себя заботам Йоханнеса и еще одного монаха. Помогая им завершить переоблачение, он машинально повторял движения Алистера. В этом он доверился приобретенным воспоминаниям, а сам впервые осмотрелся по сторонам.

Энском ушел. Камбер подозревал, что архиепископ почти сразу же после окончания мессы вернулся к себе в часовню, понимая желание своих помощников побыть наедине со своим горем. Энском всегда был человеком «разумной сентиментальности», именно это сблизило их с Камбером более сорока лет назад.

Йорам оставался в ризнице. В раздумье, не поднимая глаз, он механически, как и Камбер, переодевался в привычную для него михайлинскую сутану. Наблюдая за сыном, Камбер поднял руки, чтобы Йоханнес надел на него белый пояс михайлинского рыцарского достоинства. Второй монах накинул на плечи мантию с вышитым знаком главы Ордена. Камбер нагнулся, чтобы Йоханнес надел на шею только что принесенный нагрудный крест из серебра. Пристроив на макушке шапочку, прикрывавшую тонзуру, Камбер направился к сыну. Йоханнес отослал монаха и поджидал хозяина у двери, готовый его сопровождать.

Переоблачение Йорама заканчивалось. Один соборный служка возился с завязками сутаны; второй стоял с белым поясом наготове. В глазах сына Камбер увидел совершенное безразличие.

– Я собрался говорить с тобой, Йорам, но подумал, что ты хочешь побыть один, – Камбер не мог говорить открыто в присутствии монахов. – Думаю, тебе известно о собрании капитула. Это может показаться скоропалительным решением, но следующие несколько дней ты будешь занят семейными делами. Поэтому собрание Ордена сегодня показалось мне единственной возможностью заручиться твоим присутствием. Для меня важно твое мнение.

Скрепив плащ под горлом, Йорам опустил глаза.

– Благодарю, отец настоятель. Очень признателен за ваши последние слова.

– Не составишь ли мне компанию? – продолжал Камбер, взяв Йорама под руку и кивком предлагая пройтись.