– Откуда мне знать? С собой забрал, наверное.

– Права водительские, – подсказал Китайгородцев. – У него машина есть?

– Есть! – с готовностью подтвердила женщина. – На ней он уехал!

Значит, и водительского удостоверения в доме нет.

– Ваш паспорт! – напомнил Китайгородцев.

Женщина покопалась в куче тряпья, протянула замызганную книжицу.

Калязина Зоя Алексеевна.

– Зоя? – приподнял бровь Китайгородцев. – Или Зина?

Пьяный мужичок ее Зиной называл.

– Это он меня так зовет, – сказала женщина. – Шутит вроде.

Судя по паспорту, ей немногим больше тридцати. Надо же, что водка делает с людьми. Прописка. Калужская. Но улица другая. Не эта, где Глеб живет.

Семейное положение…

– А штамп где? – спросил Китайгородцев. – Или вы с Глебом не расписаны?

– Не-а, – сказала женщина. – А зачем?

С вызовом произнесла. Получилось неискренне.

– Или он с Ниной Петровной до сих пор в браке? – предположил Китайгородцев.

– Как же! – с чувством сказала женщина. – Щас! Привез незнамо откуда и не жил он с нею! Ну какая из нее жена?

Она стала заводиться и постепенно забывала о своих недавних страхах. Надо припугнуть ее, чтобы оставалась ручной.

– А если Глеб вернется? – строго глянул Китайгородцев.

– Чего? – насторожилась Зоя-Зина.

– А тут пустая квартира, – гнул свое Китайгородцев. – Мебель вывезли, все пропили!

– Разворовали! – всполошилась женщина.

– Кто?

– Ой, мамочки! – запричитала пьяно Зоя.

– Куда уехал Глеб? Конкретно!

– Рыбачить.

– Конкретно! Место! Он в первый раз туда поехал или уже там бывал?

– Был! Ага!

– Как называется? Где это?

– В Борщевке.

– Борщевка? – переспросил Китайгородцев. – Это что? Деревня?

– Ага. Там река.

– Ока?

– Ясное дело, другой реки у нас тут нет.

– В самой деревне? Или где-то рядом?

– Это за деревней. Мы с ним ездили когда-то.

– Один поехал? Или с кем-то?

– Один.

– А может, и не на рыбалку вовсе?

– Этого не знаю. Но снасти взял.

Китайгородцев, разговаривая с женщиной, уже успел заметить: в штору, закрывающую окно, воткнуты разновеликие рыболовецкие крючки. Так что про рыбалку – это может быть вполне правдиво.

– За деревней – где искать? – спросил Китайгородцев. – Что за место? Что там такого есть приметного?

– Дядя Степа покажет.

– Кто?

– Спросите дядю Степу. Его там знают. Он в курсе должен быть.

* * *

В Борщевку Китайгородцев приехал уже затемно. Спросил у идущего по дороге длинного, как жердь, мужика, где искать дядю Степу.

– Я и есть, – сказал мужик.

Ну, правильно, длинный он. Видимо, читывали в Борщевке стихи Сергея Михалкова.

– Вы по рыбалке, говорят, специалист? – издалека зашел Китайгородцев.

– Рано ишшо рыбалить, – веско сказал дядя Степа. – Лед не встал путем.

– А летом рыбалите тоже? – ввернул только что услышанное словечко Китайгородцев.

– И летом. Летом – красота!

– Мне Глеб рассказывал, – мечтательно произнес Китайгородцев. – Лисицын Глеб – помните такого?

Темно было, а все равно Китайгородцев увидел, как взволновался дядя Степа.

– Он в прошлую весну приезжал к вам, – проявил осведомленность Китайгородцев.

Дядя Степа ничего не отвечал. Будто воды в рот набрал.

– Так я по этому самому вопросу, – сказал Китайгородцев. – Про тот его приезд буду с вами говорить.

– Вы из милиции? – хриплым голосом спросил дядя Степа.

– Совершенно верно.

– Удостоверение покажьте!

Отступать было нельзя. Китайгородцев извлек из кармана удостоверение сотрудника частного охранного предприятия и, не выпуская из своих рук, продемонстрировал собеседнику. Издалека. В темноте не очень-то и разберешь, что такое там написано. Но фотография видна, и печать на месте. Дядя Степа совсем расстроился.

– Где рыбачил Глеб? – спросил Китайгородцев.

– Там, – дядя Степа указал рукой куда-то в темноту. – Где всегдась.

– Посмотрим? – предложил Китайгородцев.

– Машиной можем не проехать. Снег потому что.

– А пешком далеко?

– Километра два, наверное.

– Пройдемся! – решительно сказал Китайгородцев.

Дядя Степа не посмел перечить.

Снег пока был неглубокий, но прогулка оказалась не из легких. Темно, дорога скверная, продвигались медленно. Да и дядя Степа не спешил, шел неохотно, будто впереди его ждал эшафот.

– Так что тут было-то в тот раз? – спросил Китайгородцев доброжелательным тоном многоопытного исповедника.

– Ничего. Я был не при делах.

– Это как?

– Во мне не понуждались. Сами рыбалили, в обчем.

– А раньше Глеб в компанию вас брал?

– Вместе рыбалили, – подтвердил дядя Степа.

– Чем объяснил в тот раз, что обойдется без вашей персоны?

– Ничем. Сами с усами. А у меня своих делов полно. Так что я отдельно, и они отдельно.

– Они – это кто?

– Братья.

– Какие братья? – насторожился Китайгородцев. – Их сколько было, этих рыбаков?

– Двое. Брательники они. Глеб и Стас.

– Вы их обоих знаете?

– Видал, – коротко ответил дядя Степа.

– Они вместе приехали?

– Поврозь. Глеб сначала, потом этот, из Москвы, на своей машине.

– Что за машина была?

– Импортная. Вся блестящая такая.

У «Бентли» Стаса Лисицына цвет был – «серебристый металлик».

– Стас один приехал? – уточнил Китайгородцев.

– Ага.

– А Глеб был на своей машине? – спросил Китайгородцев.

Он ничего особенного не имел в виду и следующим вопросом предполагал установить, наконец, какая у этого Глеба машина, но с дядей Степой вдруг случилось странное.

– Для сохранения! – пробормотал он. – Токмо для его!

Получилось как-то невпопад. Китайгородцев ничего не понял.