litbaza книги онлайнДомашняяБеседы и размышления - Серен Кьеркегор

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 84
Перейти на страницу:

И разве не в этом состоит легкое бремя? Если ты, мой слушатель, умеешь разъяснить это иначе, тогда разъясни мне это; я же не знаю ничего, кроме этой простоты веры, которая, впрочем, сопрягается с трудной беседой, ведь всегда трудна беседа, в которой ставятся рядом столь разные слова как: «легкое» и – «бремя». Это трудная беседа, да, но человеческая жизнь тоже ведь не лишена трудностей. Но эта трудная беседа предназначена для понимания, так же как трудности жизни – для того, чтобы их нести, а для христианина – чтобы нести их легко, – ведь иго ему во благо, и бремя легко для него.

III. Радость в том, что школа страданий готовит к вечности

Детей лучше всего можно узнать, когда наблюдаешь за их игрой, юношей же – когда слышишь об их желаниях, о том, кем они хотели бы стать в мире или чего они желали бы от мира. Ведь в выборе есть жизненная серьезность, и даже дурацкий выбор, над которым почти невозможно не посмеяться, все же серьезен, серьезен прискорбным образом; но желать – это забава, так же как отгадывать, и все же юношу лучше всего можно узнать по тому, чего он желает. Выбор, поскольку он сам есть нечто действительное, встречает многообразные ограничения со стороны действительности; условия выбора могут быть ограничены, действительная ситуация выбора во многих отношениях утесняет выбирающего, но также во многих отношениях служит ему подспорьем. В желании, напротив, все подчиняется юноше, мираж возможного ему совершенно послушен и этим как раз завлекает его выдать свою внутреннюю жизнь; в желании юноша полностью является сам собой, и желание передает самым точным образом, чем юноша внутренне живет. И в том, что в желании юноша выдает свою внутреннюю жизнь, нет никакой вины, и это даже может быть ему во благо, поскольку может помочь ему узнать самого себя и свою незрелость. Опаснее, если уже в более зрелом возрасте сокрытое внутри желание станет его предателем; ведь, будучи поистине открытым, желание не может принести никакого вреда, но, будучи сокрытым, оно легко способно сделаться предателем.

Если теперь вообразить группу юношей, каждый из которых чего-то желает, тогда в их желаниях обнаружится, в какой мере нечто глубокое обитает в душе каждого из них; ведь нет зеркала точнее, чем желание, и если зеркало порой льстит тому, кто в него смотрится, показывает его не совсем таким, каков он на самом деле, то о желании можно сказать, что оно с помощью возможного лестью завлекает юношу обнаружить в точности, каков он есть, завлекает его к тому, чтобы он стал в точности похож на себя самого. Мы не будем теперь развивать эти мысли дальше, предположим только, что среди этих юношей найдется один, который скажет: «Нет, я не желаю ни богатства, ни власти, ни чести, ни любовного счастья, – единственное, чего я желаю, – это борьба и опасности, тяготы и страдания: только это наполняет мою душу вдохновением». Так он сказал бы, и можно с уверенностью сказать, что в словах неиспорченного юноши содержится мудрость, если только понимать их не прямо, но немного иначе.

Итак, это юноша, который желал бы страдать в мире. Но разве он, говоря так, точно выразил, чего он желал бы, ведь он явно желал не только страдать, но, конечно, напротив – сражаться. Мы не будем ему отказывать в том, что в его душе есть глубина. Он не желает ни проспать свою жизнь в наслаждениях, ни блистать неким призрачным превосходством, ни трусливо и изнеженно прозябать в тени покровителей, он и сражаться желает не ради почестей, не ради наград, не ради власти: он желает сражаться ради сражения как такового. Но желать сражаться ради сражения как такового – это ведь вовсе не то же самое, что желать страдать, но, напротив, прямая противоположность этому, однако, стоит заметить, противоположность, наиболее этому подобная. В то время как кто-то другой желает знать, что он самый сильный, и желает подтверждения этому, которое состоит в почестях, в преимуществах, во власти, которые он приобрел бы, сражаясь; так желает наш юноша вновь и вновь чувствовать себя сильнейшим в сражении, в этом намеренном сражении ради сражения как такового. Он не желает успокоения, для этого его душа желает слишком многого; он не хотел бы услышать, что сражение теперь уже позади. Нет, так же, как тетива одного только жаждет – в бою быть туго натянутой и упруго посылать стрелы, и лишь одно ее печалит – сколько бы побед ни одержала она прежде, ее печалит, когда ее расслабленной вешают на стену; так и наш юноша желает жить и умереть в сражении, умереть в день битвы, от начала и до конца пребывая в напряженном усилии, в вихре боя.

Тем самым лишь в силу непонимания, заблуждения, обмана чувств юноша употребил это мудрое слово: «страдать», «желать страданий». Если кто-то захочет вернуть ему его слово обратно, сказав: да, ты сделал правильный выбор, – и затем объяснив, что значит выбрать страдания, тогда, возможно, этот воинственный юноша, который весь мир желал вызвать на бой, лишился бы мужества и, возможно, вместо того, чтобы пасть в бою, изнемог бы под бременем страданий. Ах, ведь желать страдать, желать выбрать страдание – это желание, которое никогда не приходило на сердце человеку; тот, кто мнит здесь себя исключением, лишь обманывает сам себя. Для того чтобы постичь идею страдания и радостную весть о нем, чтобы выдержать страдание и чтобы оно действительно было тебе во благо, чтобы выбрать страдание и чтобы верить, что это действительно мудрость, ведущая к блаженству, человек нуждается в божественном руководстве. Естественному человеку никогда не придет в голову этого пожелать. С человеком сперва должно произойти глубочайшее изменение, прежде чем он сподобится верою быть посвященным в эту тайну страдания; он должен сперва быть захвачен врасплох и тогда соизволить пожелать учиться у Того Единственного, Кто вышел в мир, имея намерение и желание пострадать, выбрав и требуя Себе страдание. Он вышел в мир, но вышел не так, как выходит юноша из отцовского дома, Он вышел от Небесного Отца, Он оставил это величие, и к этому Он был уготован прежде сложения мира, да, в Своем выборе Он был вечно свободен, и Он пришел в мир – уготовав Себя на страдания.

О Нем, о Господе Иисусе Христе, сказано, что хотя Он и Сын, однако страданиями научился[90] послушанию. Евр. 5, 8. И именно на этом слове мы остановимся, размышляя над тем, что, даже если никакой человек по природе не может желать страданий, все же радостно, что

школа страданий готовит к вечности.

Когда о каком-нибудь человеке говорят, что его многому научили страдания, то в этом высказывании есть нечто привлекательное и нечто отталкивающее. Привлекательно то, что он многому научился. Ведь людям не свойственно не желать учиться, они, напротив, весьма желают учиться, а особенно уже иметь нечто изученным. Больше всего они желают изучить все как можно скорее, но если в процессе учебы от них потребуется усилие, они готовы приложить и некоторое усилие. Однако когда дело идет о том, чтобы долго учиться малому, и притом учиться ему основательно, тогда уже они становятся нетерпеливы; и если такая учеба длится долго, они становятся, как это весьма едко зовется в языке, порядочно нетерпеливы. Когда же страдание должно стать учителем, должно стать учебой, тогда они совершенно теряют охоту к такому учению, тогда они полагают себя уже достаточно умными, и достаточно умными для того, чтобы понимать, что за мудрость тоже возможно переплатить, – ведь они не способны сразу же составить разумную смету, не способны наперед просчитать страдание и оценить выгоды, которые оно обещает принести. И как раз когда страдание не настолько велико, не настолько серьезно, не настолько тяжко и трудно, чтобы рассудок не был способен сразу же увидеть его выгодность, тогда не страдание здесь является обучением, но есть обучение, в котором есть свои трудности, свои страдания, – а это ведь нечто совсем иное. – Люди весьма желают учиться, и когда они слышат о некоем великом учителе, они быстро возгораются желанием учиться, они охотно готовы купить обучение у него, платя за это деньгами и своим восхищением, они даже спорят друг с другом за право поучиться у него, ведь это так льстит тщеславию: учиться у этой великой знаменитости, которой они платят деньгами и восхищением, притом что они одновременно платят ему деньгами и самим себе тем, что они поучились – у знаменитости. Но если учитель не желает обманывать их, если он не желает от них получать ни денег, ни восхищения, если он знает только единую истину и желает знать лишь одно, знать то, что далеко не он сам изобрел, в чем он сам является лишь учащимся: то, что человек в страданиях, страдая сам, с Божией помощью должен научиться самому высокому, – тогда они становятся нетерпеливы и чуть ли не ожесточаются на такого учителя. Тот же самый юноша, который желает лишь одного: восхищаться учителем; который жаждет лишь одного: став его первым последователем, возвещать всему миру хвалу тому, кем он так восхищается: этот юноша ожесточается, когда слышит о том, что страдания должны быть учителем, к которому направляют всякого человека. Как удивительно, ведь этот юноша столь охотно желал бы в восхищении прилепиться к учителю и быть им обманутым; напротив, он злится, если ему предлагают суметь обойтись без учителя и быть в истине с помощью страданий. Удивительно и то, что люди в мире жаждут независимости больше всех прочих благ, но при этом нет почти никого, кто жаждал бы того единственного пути, который поистине ведет к ней: страданий. – Люди весьма желают что-нибудь изучать, они охотно изучат что-то, что поможет им чем-то стать, изучат что-то, от чего они получат пользу, или изучат нечто такое, зная что они смогут сказать, что, зная это, они многое знают. Но когда дело идет о том, чтобы узнать самого себя с помощью страданий, тогда они теряют мужество или способность воспринимать, тогда они, как они полагают, легко видят, что затруднительность этого дела несравненно больше, чем тот доход, который оно способно им принести. – Ах, пожалуй, стоит сказать, что прежде, чем что-нибудь изучать, всякому человеку нужно перво-наперво выяснить, что является главным, чему стоит учиться. И таким первейшим, фундаментальным, лежащим в основе всего прочего образованием является образование, которое приобретается с помощью страданий, – образование, которое люди в последнюю очередь желают приобрести.

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 84
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?