– Потому что он меня достал, – признался земляк. – Сколько его ни проси не вонять кофием на весь корабль, как горохом об стенку. Натуральный реднек. Он забывает, что на борту не один. Приходится иногда напоминать.

– Плиту на камбузе ты подкручиваешь?

– Кто же ещё…

– Коля, – негромко сказал я. – Мне не нужны конфликты на борту, даже такие мелкие. Договоритесь. Монетку бросьте. Устройте виртуальную дуэль, наконец. Готов быть судьёй в вашем поединке. Я не приказываю – по-человечески прошу: прекратите оба впадать в детство. Разберитесь между собой и живите спокойно по новым правилам.

Кажется, на Ника больше всего произвели впечатление мои слова «по-человечески прошу». Он явно оценил.

– Хорошо, – кивнул земляк. – Разберёмся.

Очень на это надеюсь. Иначе «Арго» превратится в подобие мадридского двора с его интригами и заговорами. Мне такое сомнительное счастье ни к чему.

День уходил за днём, как песчинки в древних песочных часах. Я делал расчёты, Том составлял подробные карты и прокладывал курс, учёные изучали образцы и результаты сканирования, Вуур обнаружил пару новых видов микроскопических водорослей в пробах воды с третьей планеты, а технари незаметно делали свою работу. «Арго» жил своей обычной космической жизнью.

Наконец всё было готово, и я отдал команду «все по местам». Мы уходили ко второй планете, для более глубокого изучения её спутников. Там и вправду наблюдалось нечто любопытное, хотелось бы рассмотреть поближе.

Расстояния между орбитами планет красного карлика несерьёзные. Планеты не только красочно выглядят в небе друг друга, но даже вызывают приливные волны. Тяжёлая, в пятнадцать с чем-то земных масс, вторая планета поднимала на третьей волну ненамного меньших габаритов, чем звезда. От постоянных катастроф Глизе 581-три спасало отсутствие суши. Толстая водная оболочка медленно вращавшейся планеты лишь приподнималась и опускалась под воздействием гравитации, почти не беспокоя растительный мир. Вторая же планета, с реденькой горячей атмосферой, не вращалась вовсе, хотя была втрое массивнее и, по идее, должна была сохранить момент вращения. Сторона, вечно обращённая к звезде, напоминала дантов ад: раскалённая каменистая пустыня с озёрами и реками лавы в центральной области. Там даже один из моих ботов сгорел, пытаясь взять образец. Попал под лавовый выплеск. Несколько других сумели зафиксировать температуру поверхности около двух тысяч градусов. То есть камень там кипел и испарялся, образуя подобие облаков, которые при удалении от адского центра конденсировались и выпадали в виде огненно-каменного дождя. Дождь из лавы и раскалённых камней – представляете? Жители древней Помпеи, те бы хорошо представили. На терминаторе наблюдались более-менее сносные условия, там теоретически можно было бы установить автоматическую станцию. А ночная сторона «радовала» температурами, близкими к абсолютному нулю. Тонкая ледяная корочка в области, противоположной огненному аду, состояла не из воды, а из замёрзших газов жалких остатков атмосферы. Их основа – метан и аммиак – давала однозначный ответ на вопрос о происхождении второй планеты. Это были останки древнего газового гиганта, втянутого звездой во внутренний пояс. Миллионы лет он, разогревшись до экстремальных температур, терял свою атмосферную «шубу», пока не осталось голое скалистое ядро. Удивительно, как планета сумела удержать спутники. Вероятно, это тоже руины некогда величественной системы. То немногое, что сохранилось от прежнего великолепия.

На первую планету мы даже ботов не посылали. Она вращалась уже в пределах звёздной «короны», а это означало суперэкстремальные условия. Нет, нам там делать нечего.

Уравняв скорость «Арго» со скоростью крупнейшего спутника планеты – по классификации он числился как Глизе 581-2-2 – я выпустил два роя ботов-разведчиков и принялся ждать результаты. Заодно позабавил экипаж, поймав обрывки земного сигнала двадцатилетней давности. Его посылали в направлениях, считавшихся перспективными, с периодичностью в полгода ещё до первой исследовательской экспедиции. Цикл начали почти сразу после более-менее успешного завершения хебеарской войны. Программу свернули, как только в «гражданку» ушли секретные до того военные станции связи нового поколения, позволявшие не зависеть от скорости света. Но сигналы разлетелись по космосу, и время от времени те или иные корабли ловили их, порой в самых неожиданных сочетаниях и с забавными искажениями.

Надо признаться, я не ждал ничего необычного в докладах ботов-разведчиков. Потому-то был, мягко говоря, ошарашен.

Они нашли на спутнике хорошие, перспективные залежи редкоземельных металлов. Довольно компактные и близко расположенные к поверхности. Из-за полного отсутствия атмосферы этим довольно активным металлам не с чем особо было реагировать, и потому большая часть залежей представляла собой практически чистые металлы или их смеси в окружении горных пород. Но, во-первых, их уже кто-то разрабатывал. А во-вторых, этот «кто-то» копался там совсем недавно, буквально за месяц-другой перед нашим прилётом… М-да. Мы не одиноки во Вселенной, это факт. Но на картах Содружества эта система числилась как неосвоенная. То ли кто-то из наших союзников занимается тайной добычей – что вряд ли, редкоземельные элементы не тот куш, ради которого можно рисковать судом и гигантскими штрафами – то ли мы наткнулись на следы деятельности неизвестной расы.

Ну да. Неизвестная раса. На спутнике, лишённом атмосферы. Около планеты, половина которой – раскалённая печка, а другая половина – колоссальный морозильник. Растения третьей планеты в качестве кандидатов даже не рассматриваются. Значит, это такие же пришельцы, как и мы.

Ситуация с обнаружением следов деятельности иной цивилизации учтена в уставе. Сейчас я должен собрать экипаж, изложить факты и послушать, что скажут спецы.

– Это совершенно бесспорные данные, или нужны дополнительные исследования? – скепсис Щербакова был понятен: он в силу возраста и врождённой осторожности никогда не бросался в авантюры.

– Автоматы обнаружили на породах свежие следы работы горнодобывающего оборудования, – сказал я, выведя на экран крупные трёхмерные снимки поверхности того, что можно было назвать шахтой. – Сечение – идеальный круг. Очень похоже на ультразвуковое сверление, но диаметр этого сверла, гм, несколько нестандартный. У нас просто нет роботов, которые могли бы пробить в скале ход диаметром более пяти метров. А чуть в стороне – отвалы. Пустая порода. То есть совершенно пустая, без признаков содержания добываемых элементов.

– Выходит, некто явился сюда, добыл пару тонн неодима, убрал оборудование и улетел? – спросил Эрнест. – Почему не поставил завод-автомат и не занялся постоянной добычей?

– Это было бы логично для людей и для нас, – возразил Вуур. – Мы тоже поставили бы завод по обогащению добытой руды и не переносили бы его до истощения залежи. Но что мы знаем о логике неизвестной расы? Быть может, это были путешественники, которым понадобились конкретные элементы для починки бортового оборудования или пополнения запасов. Они получили ровно столько, сколько требовалось, отремонтировались и ушли.