Вопрос был исчерпан. В управление можно было не ехать, если было лень ждать, а ждать мы все не большие любители.

— Домой? — спросил Скоморохов.

— Если можно, мимо моих окон.

Он кивнул. А я набрал номер своего соседа со второго этажа, отставного уголовника Наиля. На звонок привычно суровым голосом ответила его жена.

— Добрый вечер. Могу я с Наилем поговорить? — По моему хитромудрому замыслу я мог бы убить ее своей вежливостью, чем существенно облегчил бы соседу жизнь. Но замысел не удался. Соседка не растаяла. Голос был по-прежнему суров и властен.

— А кто его спрашивает?

— Страхов. Сосед с первого этажа… — пришлось представиться. Но какой эффект вызовет мое представление — этого я не ожидал. Женщина ойкнула, ахнула, что-то у нее там грохнулось, и весьма звучно. Похоже, она сама упала. И трубка тоже упала. Не понимая, что произошло, я ждал продолжения, ждал, когда трубку Наилю передадут.

Ждать пришлось долго. Наконец в трубке раздался сонно-пьяно-хриплый голос Наиля.

— Кто это?

— Привет, Наиль. Это Страхов, сосед снизу.

Мне ответила могильная тишина. Никогда не думал, что моя фамилия может нагнать на людей столько страха. Но Наиль оказался, как я и предполагал, мужиком крепким и тишину скоро прервал.

— Ты откуда звонишь?

— Из города. На дороге остановились, стою рядом с мотоциклом и звоню. А что, не похоже?

— Жена у меня подумала, что с того света. И в обморок грохнулась. Пришлось мне вставать. Так ты что, жив, что ли?

— Жив, конечно… Мне еще в госпитале врач пытался внушить, что я уникальный кадр, которому танк по голове проехал, а я выжил. Правда, танка в тех местах, где меня тогда ранило, в помине не было, тем не менее я и из-под танка вылезу. А откуда такой странный вопрос? Меня что, уже кто-то похоронил?

— Вчера вечером неподалеку в кустах нашли тело мужика без головы и без кистей рук. Только татуировка на плече — летучая мышь над земным шаром. Говорят, эмблема вашего спецназа…

— У меня никогда такой татуировки не было. У меня вообще никогда никакой татуировки не было. И что дальше?

— Наш участковый решил, что это ты. Даже акт опознания подписал. Тело, говорят, в морге на экспертизе. А сегодня к вечеру уже ближе приезжал какой-то поп со своей бабой, говорит, ему твою квартиру выделили. Но дверь открыть не сумел. На завтра на утро слесаря вызвал. Сегодня слесарь пьян. Завтра утром хотят дверь вскрывать.

— Ты завтра утром дома будешь?

— Да. Только с утра за пивом сбегаю, чтоб голова прояснилась.

— Попа за бороду подергай, по животу коленкой пни и сообщи ему, что я жив и обещаю его же крестом с него голову снести, если он посмеет войти в мою квартиру. Если он не поймет, позвони мне. Мой новый номер у тебя в трубке должен сохраниться. Но больше никому номер не давай.

— Сделаю. Сам когда появишься?

— Скорее всего, завтра к вечеру. Надеюсь, по крайней мере. Может, послезавтра. Как получится. Не от меня зависит.

— Ко мне загляни. Поздороваемся хоть…

— Обязательно…

О всяких вариантах захвата квартир, когда кто-то умирает, я уже многократно слышал. Но я-то еще жив, и только с подачи участкового кто-то торопливо стремится записать меня в покойники. Видимо, есть у участкового какая-то заинтересованность в этом вопросе.

Убрав трубку, я коротко пересказал отставному подполковнику Скоморохову суть разговора с Наилем, который он не слышал, потому что после моего звонка капитану Радимовой снял с головы шлем.

— Вот теперь у меня что-то в голове начинает выстраиваться… — сказал Скоморохов. — Твои дела на правильную мысль натолкнули. Закон аналогии сработал.

— Не поделитесь? — с легкой наивностью в голосе поинтересовался я.

— Сначала все осмыслю. Пока еще только намеки и наметки… Котову позвонить можешь?

— Без проблем. Что сказать?

— Скажи, чтобы не торопились показывать Заварзину документы, добытые Новиковым. Это его не сломает, но может ухудшить ситуацию. Документы перестанут быть аргументом против еще одного противника. А пока они могут стать весомым аргументом.

Я позвонил. К сожалению, подполковник Котов мой новый номер еще не знал и после первого же звонка трубку попросту выключил. Может быть, он тоже был на совещании в прокуратуре и не имел возможности разговаривать, может быть, просто был сильно занят.

— Что? — поинтересовался Виктор Федорович, когда я опустил руку с трубкой.

— Трубку выключил.

— Позже позвоним. А сейчас — поехали ко мне. Мы с тобой сегодня без обеда работаем. Перекусим, а там и капитан Радимова позвонит. У меня есть к ней конкретный вопрос.

Но пельмени сварить мы не успели. Только закипела вода в кастрюле, как позвонила капитан Саня.

— Тим, я освободилась. Еду к себе. Если что-то нужно, приезжай.

— К тебе был вопрос у Виктора Федоровича. Поговори с ним…

Я передал трубку отставному подполковнику.

— Александра Валерьевна, вы не получили данных, кто перечислял деньги на пластиковую карточку Анатолия Пашунина? Так… Так… Очень интересно. Мы сейчас перекусим и к вам приедем. Есть что обсудить… И еще я очень прошу вас пока не использовать вариант давления на Заварзина материалами, полученными от Новикова. Предполагаю, что давление с этими документами придется оказывать на другого человека. Я все лично выскажу. И еще просьба. Посмотрите по предыдущим судимостям Заварзина. Подполковник Пашунин имеет к ним какое-то отношение? Уже? Прекрасно… Так… Так… Да. Это прямая связь…

Виктор Федорович отключился от разговора и вернул мне трубку, ничего не объяснив. Я с армии привык, что старшие по званию делятся информацией только тогда, когда это необходимо. Видимо, у Скоморохова тоже была такая привычка. И бороться с этим, задавать вопросы было бесполезным занятием.

— Поехали. Перекусить потом успеем.

Мы вышли из дома. Неподалеку от мотоцикла стоял «Ниссан Тиана» с полностью тонированными стеклами. Не люблю я такие машины. О чем сразу и сообщил отставному подполковнику, желая выяснить, не сосед ли его какой на этой машине ездит.

— Соседи не ездят, — бросив в сторону машины короткий взгляд, сообщил Скоморохов. — Но машину эту я сегодня уже дважды видел. За нами ехала. Я тогда еще подумал, что люди не опасаются на штраф нарваться. Да и темно в салоне от такой тонировки. Регистрационный номер…

Я обернулся и убедился, что Скоморохов не ошибся, назвав буквы и цифры. И признался Виктору Федоровичу:

— Еще утром, когда полковник Валеревич назвал вас, я понял, что за нами должен увязаться «хвост». Противник знает, где я нахожусь…

— Это легче, когда он знает и мы о нем знаем. Но второго он не понимает, а мы понимаем. Следовательно, мы больше готовы к встрече. А оружие достать мы всегда успеем раньше.