— Откинься на спинку… Как ты себя чувствуешь? — Она прикоснулась к мальчику, осматривая его кожу. Жар спал, но тело Джоди оставалось теплым. — Ты в порядке? — Увидев, что пулевое отверстие в груди мальчика затянуто свежей молодой кожей, чистой и гладкой, похожей на пластиковую пленку, Скалли пробормотала: — Не верю своим глазам.

— У вас есть еда? — спросил Джоди.

Скалли вспомнила о пакете с сырными шариками, оставленном Малдером на переднем сиденье, и торопливо обежала машину, чтобы принести его. Мальчик схватил пакет и принялся с жадностью поглощать шарики, хватая их полными пригоршнями и посыпая пальцы и губы оранжевой сахарной пудрой.

Черный Лабрадор повизгивал, возясь на заднем сиденье и пытаясь привлечь к себе внимание Джоди, но у того было одно желание — насытиться. Он лишь небрежно потрепал Вейдера по спине.

Покончив с едой, Джоди подался вперед, осматриваясь вокруг. Скалли заметила, как что-то сверкнуло. Послышался едва различимый звук, и из спины мальчика выпал кусочек металла.

Скалли протянула руку, и Джоди испуганно отшатнулся. Женщина подняла с пола бесформенный комочек — пулю, застрявшую в его теле. Завернув рубашку на спине Джоди, Скалли увидела красное пятно, морщинистый рубец, который исчезал буквально у нее на глазах. Скалли перевела изумленный взор на расплющенную пулю, зажатую в пальцах.

— Джоди, знаешь ли ты, что с тобой произошло? — спросила она.

Мальчик повернул к ней лицо, вымазанное сахарной пудрой. Вейдер сидел рядом, положив морду на плечо Джоди, совершенно умиротворенный. Он моргал огромными карими глазами, довольный тем, что хозяин очнулся и наконец обратит на него внимание.

Джоди пожал плечами.

— Эти штуки сделал мой папа, — ответил он, зевнув. — Нанотех… нет, он называл их нанокриттерами. Сказал, что это биологические полицейские, которые вылечат меня и остановят лейкемию. Папа взял с меня обещание не говорить об этом никому, даже маме. — Прежде чем Скалли успела придумать новый вопрос, мальчик вновь зевнул, и его глаза затуманились. Теперь, когда он поел, его охватила неодолимая сонливость. — Мне нужно отдохнуть, — сказал Джоди. Скалли попыталась продолжать расспросы, но мальчик был не в силах отвечать.

Он несколько раз моргнул отяжелевшими веками, протяжно вздохнул, откинулся назад и погрузился в глубокий здоровый сон, ничем не напоминавший коматозное состояние. Это был целительный сон, в котором так нуждался его организм.

Скалли отодвинулась и вылезла из салона, пытаясь справиться с водоворотом мыслей, вызванных увиденным. Колокольчик продолжал звенеть, сообщая ей о том, что водительская дверца все еще открыта, а в замке торчат ключи.

Последние события ошеломили Скалли, и она пребывала в полной растерянности. Малдер подозревал нечто в этом роде, и, хотя Скалли относилась к его догадкам скептически, не в силах поверить тому, что клеточные технологии совершили такой рывок вперед, она собственными глазами убедилась в невероятной живучести Джоди Кеннесси, не говоря уж о том, что его организм, вне всяких сомнений, сумел преодолеть ужасное смертельное заболевание, лишавшее мальчика сил и превращавшее его в ходячий скелет, который Скалли видела на фотографиях.

Женщина уселась за руль, двигаясь медленно, словно в полусне. Кружилась голова, ныли суставы, и она попыталась уговорить себя, что это следствие многодневного напряжения и разъездов по всей стране, а не проявление симптомов рака, которым она страдала с той поры, когда ее держали взаперти, испытывая на ней никому не ведомые препараты.

Она захлопнула дверцу и пристегнулась ремнем — хотя бы для того, чтобы замолчал надоедливый колокольчик. Вейдер глубоко вздохнул и положил голову на колени Джоди, постукивая хвостом по мягкому подлокотнику задней дверцы.

Скалли тронула машину и поехала, на сей раз медленнее, не имея никакой определенной цели.

Дэвид Кеннесси создал нечто чудесное, неслыханное — теперь Скалли в полной мере сознавала, какую силу он скрывал у себя в лаборатории. «ДайМар» была онкологическим центром на попечении федерального бюджета, а в результате экспериментов Дэвида на свет появилось могучее средство, способное ежегодно ставить на ноги миллионы раковых больных, — таких, как Скалли.

Со стороны Дэвида Кеннесси было аморально и неэтично назначить собственному сыну рискованный непроверенный курс лечения. Будучи медиком, Скалли крайне отрицательно относилась к самой мысли пустить в ход новое лекарство, пренебрегая обычной процедурой тщательных тестов и независимых экспертиз, анализов и проверок в Бюро пищевой и медицинской продукции.

И все же Скалли понимала, что бывают случаи, когда человека охватывает непреодолимое желание делать что-нибудь, делать все что угодно, прибегать к нетрадиционным мерам, когда остальные не дают результата.

Способ Кеннесси был ничем не хуже лаэтрильной терапии[14], магических кристаллов, колдовства и прочих «последних» средств, которыми пользуются безнадежные больные. Скалли знала, что чем меньше остается надежд, тем более доверчив пациент. Что ему терять, почему бы не испробовать все, что возможно? А Джоди Кеннесси неотвратимо умирал. У него не было выбора.

Однако все эти знахари и хилеры не представляли особой опасности для человечества в целом, и Скалли, чувствуя, как сжимаются ее внутренности, внезапно поняла, что нанотехнологические эксперименты Кеннесси были куда более рискованными. Соверши он малейший промах в ходе адаптации своих «биологических полицейских» к человеческой ДНК, — и они могли бы превратиться в грозных разрушителей клеточных механизмов. «Нанокриттеры» обладали способностью размножаться и передаваться от одного человека другому. Они могли искажать генную структуру и вызывать появление в здоровых организмах чужеродных новообразований и опухолей, если бы действовали не так, как положено, но Дэвид Кеннесси оказался достаточно самонадеян, чтобы решить, будто бы его наномашины безупречны.

Скалли стиснула зубы и опустила противосолнечный щиток, пытаясь избавиться от мелькания спутанных теней деревьев на лобовом стекле.

После того как они с Малдером увидели жертвы нанотехнологической чумы, Скалли уже не сомневалась, что Дэвид допустил ошибку, грозящую тяжелыми последствиями.

Коттедж семейства Кеннесси

Кост-Рейндж, штат Орегон

Пятница, 16:23

Раны на горле Джереми Дормана затянулись, и от него потянуло ощутимым теплом, пульсирующим жаром, который излучали его кожа и тело.

Бывший мертвец открыл рот и попытался заговорить, однако из его разрушенного голосового аппарата вырывался лишь булькающий шепот, свистящее дыхание, модулированное движением губ.

— Выньте оружие и положите на землю, — велел он, ткнув в Малдера дулом револьвера.