маятника на одну поверхность, раскачиваешь, и они спустя какое-то время синхронизируются. Вот и с тобой такое. Когда ты должен умереть, вапор, видимо, осознающий опасность, выхватывает из эмиралеса энергию, создавая барьер.

Вот, к примеру, с афоантропосами, у них немного по-другому. Если, по твоим рассказам, тебя спас какой-то барьер, защитивший тебя от пули, то афоантропосов, судя по рассказам Трикста, да и дуритов, спасает не барьер, а регенерация. Я точно уверен больше в том, что ты так же регенерируешь, вот у меня тут и не сходится что-то, — махнув рукой, тот будто хватает мысль из воздуха. Сжав кулак у своего лица, говорит. — Голод у афоантропосов, превращение и регенерация, а у тебя? А у тебя что-то посерьёзнее, ведь за основу у тебя, наверное, вапор. В тебе нет этой животной ликворы. Мы должны понять, что за сила в тебе! Она поможет нам понять все замыслы Садроса! — Майнбласт поворачивается на Келемдара, понимая, что тот уж очень близко подбирается к разгадке. Они выходят к окну, где стоял до этого Карвер в гостиной. Стрелок всё же решает не рассказывать о возможности видеть лишь очертания будущего.

— Скажи, Келемдар, — задумавшись, Карвер делает паузу. Теряется в уличных вихрях, но в них, всё же, находит гармонию. Мысли находят порядок. Он продолжает: — ты так много провел времени в изучении подобного. Расскажи мне… — скрестив руки на груди. — Какие смешения ты видел в жизни? Да и… Садрос ведь не человек в привычном варианте, ведь он — афоантропос. Но точно ли? — Келемдар отходит от поразившего ум вопроса. Лицо его кривится вопросами, а рука поглаживает подбородок. Развернувшись, тот отходит от окна и садится на стул.

— Элеменадалис, являющаяся просто философией, на самом деле… — понимает, что Карвер не поймёт эту мысль, поэтому решает рассказать по-другому. — Элеменадалис даёт нам знания, по которой мы можем разграничить природу на четыре основные элеменаду, — чешет голову. Рука невольно тянется к бумагам в сумке, но тормозит себя, стараясь выведать умозаключение без подсказок. Карвер же ищет ответы в леденящей буре. — Мы часть всемирного равновесия, и любое смешивание, способное повлиять на нас, на любую флору и фауну, на рельеф — это и есть тот же баланс, о котором мы разговариваем. Понимаешь, к чему я веду? То есть какими бы ни были смешивания между одной стихией и другой, это в любом случае часть того равновесия, которое пытаются сотворить эмаларис — система схожая с той, как синхронизацией маятников, только… не суть! Я хочу сказать: какими бы ни были вокруг события, они уже предопределены, это так называемое в еверабискхе "аб'башэм". Как и Война Восстановления Баланса, как и эра "Стихийного Величия" и остальные глобальные исторически значимые события, как и "Хоруг" и "Ацерабина", как и правление Торгинов, как и "Голос Стихий", как и выстрел, так и смерти последующие — это часть нашего неизменного мира, понимаешь?

Мы канатоходцы в этом мире. Остаётся быть: либо как Уранн, способным к анализу и чувствовать следующий шаг, либо же не думать о нём вообще. И вот задача, я думаю об этом… Может ли быть так, что ликвора, как часть животного мира, является олицетворением прошлого, точнее, скажем так, быть обратной стороной будущего, когда вапор — человеческий мир, быть стороной будущего… — махнув рукой, закрывает рот, понимая, что говорит глупость. Карвер понимает, что Келемдар не так уж и глуп, раз вышел на такую теорию. Тот чешет затылок и продолжает. — Я подумал, ведь регенерация должна быть чем-то обоснована, понимаешь? Может ли быть так, что она возвращает назад время? Грубо говоря, парадокс, который создаётся смертью, заставляет аб'башэм и элеменаду возвращать человека, в котором теснятся и ликвора, и вапор назад в то состояние, когда… — тот закрывает лицо руками и качает головой. — Какие же всё это глупости, Карвер, не слушай меня! Мы отошли от темы и наш вопрос только в следующем шаге.

Смешения в нашем мире необходимы, как необходим ты и Садрос, афоантропосы и эвануиты, которых я встречал. Они такие же канатоходцы. Они пока неповторимы для нашей науки, но механизмы для Эмиралеса, — он поднимается и начинает бродить вокруг стола, убрав за спину ладони. — "Эвануиты — как единица измерения"… Это ещё одна моя теория! Как единица измерения недостатка каэлума в мировом значении, а может и только одного Фортуито и Ройла. Они нестабильны в своей оболочке, не так, как мы поняли на примере Трикста — афоантропоса, они в прямом смысле неосязаемы. Их нестабильность проявляется по неизвестным причинам, я единожды наблюдал их и лишь… — останавливается и смотрит на потолок, — лишь единожды и краткосрочно, — продолжает движение. — А афоантропосы, они откровенно дикие, ведь они нестабильны не в своей оболочке, а во внутренней своей составляющей, — Келемдар показывает на себе руками, погруженный мыслями в астрал собственных знаний, а Карвер всё продолжает смотреть на хаос в поисках порядка. — В их человечность — вапор вмешивается животное начало — ликвора. И она лишь капля, способная пробудить в человеке инстинкты, оставшиеся ещё с древнейших времён. И эта капля очень хорошо впитывается, вмешивается или вживляется в вапор, ведь она сильнее его и первичнее, из-за чего происходит внутренняя деформация в тех случаях, если не восполнить утопающую в бездне человечность.

И ведь ошибки на ошибках встречаются в такой сложнейшей загадке, до которой я вот, думаю, догадался. "Афоантропос" — в целом и расшифровывается, как "аномально функционирующая оболочка", а "антропос" пришедшее из еверабискха "анарабис". Но ведь, не оболочка аномально функционирует, а, скажем так, внутреннее состояние. Сама неповторимая сущь.

— Стиллиан сейчас ест человека. Зачем?

— Да, верно, Стиллиан не просто ест человека, он поглощает человечность пока что единственным найденным путём — пожиранием. По сути, чтобы не стать чудовищем, нужно сохранить свой рассудок, чтобы либо справиться с собой и обратиться навсегда в животное из-за подавления ликворой твоего разума, оставив все ужасы позади, либо же принять это как должное и поедать людей, исследуя свой персональный цикл подавления. Теперь картина сложилась в единое целое, всё благодаря Стиллиану. Раньше я думал, что афонатропосы уже мертвы и их "аномальный функционирующий облик", как раз и заключался в том, что каэлум распадался, заставляя кожу гнить, а мышцы иссыхать. Как я понимаю теперь, всё оказывается куда сложнее, чем казалось ранее, а ведь достаточно было встретиться со Стиллианом. Я ведь говорил, что у нас очень полезный союзник! помнишь? Кхм…

Так вот, часто афоантропосы сходят с ума и превращаются в монстров, убивая одного за другим. Откуда же я