Лицо Хелен немного смягчилось.

– Ти, я знаю. Я тоже рассчитывала стать его подружкой. Он обманул нас обеих.

– «Когда тебе исполнится шестнадцать, мы с тобой будем вместе». Он и тебе это говорил?

– Да.

– Я оказалась такой слепой. Думала, это любовь, – покачала я головой.

– И я тоже. Он был таким красивым. Таким очаровательным. А когда он смотрел на меня, весь мир вокруг нас словно растворялся.

– А потом, – подхватила я, чувствуя, как во мне закипает злость, – он даже не захотел на меня смотреть. Просто отвез домой и велел выметаться из машины. Ему нужно было лишь одно. От нас обеих. Именно за этим он тогда и явился. – Хелен молча посмотрела на меня, и я продолжила: – А мы почему-то обвиняли себя. Типа мы что-то неправильно сделали.

– Я считала, что недостаточно хороша для него, – призналась Хелен. – Считала, он утратил ко мне интерес, потому что я была… ну… ты понимаешь… недостаточно хороша.

– Недостаточно хороша?

– В постели.

И тут до меня внезапно дошло.

– Значит, ты поэтому стремилась переспать как можно с большим числом парней?

– Вроде того.

Я обдумала ее слова.

– Мне казалось, он бросил меня, потому что я была скучной. И непривлекательной. У него просто открылись глаза, и он наконец-то понял, что я самая что ни на есть заурядная девушка.

– Ты была очень красивой, – возразила Хелен. – Восхитительной.

– Ничего подобного! Из нас двоих настоящей красавицей была именно ты. Но если у меня и имелись какие-то достоинства, то я их не замечала, особенно после того, что произошло.

Хелен поставила бокал, и мы на секунду притихли.

– Наша внешность тут ни при чем. Твоя красота вовсе не помешала ему тебя кинуть. И до меня только сейчас дошло, что с тобой он поступил точно так же, как и со мной. – Я снова покачала головой. – Нет, я должна была это понимать. Должна была держаться за тебя. Но в результате позволила ему нас разлучить. Если бы я за тебя держалась, если бы послушалась твоих предупреждений, вместе мы могли бы хоть что-нибудь предпринять.

– Что, например? – нахмурилась Хелен.

– Например, обратиться в полицию.

– И что бы мы им сказали?

– Что он мерзкий растлитель несовершеннолетних.

– Да, мы тогда были несовершеннолетними. – Хелен вздрогнула, как от удара. – Но… но он ведь не заставлял нас это делать. Разве нет?

– Он использовал нас. Твердо решив заняться с нами сексом. С каждой по очереди. И целенаправленно обольщал. Растлевал.

– Растлевал? Ведь этим обычно занимаются в Интернете?

– Совершенно необязательно. – (Хелен удивленно на меня посмотрела, но промолчала.) – Ну как ты не понимаешь? Наши мальчишки, с их велосипедами и прочей ерундой, его вообще не интересовали. Нет, мальчики были для него всего лишь возможностью втереться в компанию, осуществить свой грязный замысел и завоевать наше доверие. Если бы тогда в парке он подошел прямо к нам с тобой и пригласил бы в микроавтобус, предложив прокатиться, мы наверняка обозвали бы его мерзким извращенцем и велели бы отваливать на хрен.

– Но растление? Обольщение? – нахмурилась Хелен. – Этого и в помине не было. Ведь так?

– Да, обольщением потом занялись наши парни. Тем самым пробуя свои силы. А мы, – добавила я, и сердце буквально сжалось от обиды и злости, – были просто грязными маленькими шлюшками, которые им это позволили. Вот только мы не были шлюшками, – продолжила я, чувствуя, как сильно бьется сердце. – Потому что мы были детьми, потому что он обманул нас и банально нами воспользовался. Мы не понимали, что он делает. Но теперь понимаем. И то, чем он занимался, называется растлением. – Я взяла телефон, нашла нужную страничку в Интернете и показала Хелен. – «Растление – это вхождение в доверие к уязвимому человеку с целью склонить его к сексу».

– И тем не менее, – начала Хелен, явно обдумывая мои слова, – неужели все обстояло именно так? Я хочу сказать, он казался искренне заинтересованным… ну… ты понимаешь? По крайней мере, поначалу.

– Это обычный способ действия, – объяснила я. – Здесь сказано: «Симуляция романтического интереса». Вот чем занимаются растлители. Вот чем он занимался. Мы никогда не стали бы заниматься с ним сексом, если бы знали, что он только того и добивался. Разве нет?

– Ты, конечно, права. Однако… я хочу сказать… парни постоянно так поступают по отношению к женщинам. Да? И если уж быть до конца честными, женщины тоже так делают.

– Иногда, – согласилась я. – Но женщина не бросает мужчину с грязным пятном на репутации, заставив ненавидеть себя. А если подобное и происходит, значит она в свое время тоже пострадала от абьюзера. – (Задумчиво посмотрев на меня, Хелен опустила глаза.) – У мужчин очень силен дух соперничества. Им приходится приручать девушек, чтобы обесценивать победы других. Вот потому-то и разработаны специальные законы: ты должна быть достаточно взрослой, чтобы обладать эмоциональной защитой в случае, если с тобой произойдет нечто подобное. Так как в противном случае, если ты еще не вышла из детского возраста, это разрушит твою жизнь, расколов ее на мелкие кусочки. – Увидев слезы в глазах подруги, я с жаром продолжила: – Хел, он эксплуатировал нас. Он использовал нас. Нас обеих. А когда мы дали ему то, чего он хотел, соревнование было закончено. Мы стали испорченным товаром. Обесцененным призом. Он хотел хороших девочек. Милых четырнадцатилетних девственниц. Чего мы тогда просто не могли знать. Мы были слишком молоды, чтобы все понимать, и поэтому обвиняли себя. И знаешь что? Он ведь только на это и рассчитывал. Он хотел, чтобы мы почувствовали к себе такое же отвращение, как и он к нам. Потому что мужчины любят унижать женщин. Вот только мы не были женщинами. Мы были девочками.

– Ну ладно. Но та наша история случилась… когда? Двадцать пять лет назад?

– Хел, и тем не менее он нарушил закон. Мы могли… мы должны были заявить в полицию. А мы ничего не сделали. Но знаешь что? Исправить ошибку никогда не поздно. Мы можем обратиться в полицию прямо сейчас.

– Ты, наверное, шутишь?!

– Нет. Я совершенно серьезно.

– Но станет ли полиция заниматься подобным делом? – В голосе Хелен послышались нотки сомнения. – Я имею в виду… Ти, мы ведь сами сказали «да». Мы позволили ему заняться с нами сексом. Он ведь не взял нас силой.

– Не имеет значения. Он совершил уголовное преступление. Пусть и очень давно.

– Разве его посадят в тюрьму? Спустя столько лет.

– Точно не знаю, – призналась я. – Но такое случается. Взять, к примеру, резонансные случаи. Джеффри Эпштейн. Макс Клиффорд. В новостях