Приведя Дон Кихота в чувство парой оплеух, хотя Яга настойчиво предлагала свои услуги и даже несколько обиделась, когда ей отказали, мы дружно направились вдоль берега, всматриваясь в подступающие к самому песчаному пляжу заросли низкорослого кустарника. Мокрая одежда неприятно холодит, но не очень. Воздух на острове удивительно теплый, словно бы и не зима на дворе. Может, здесь есть какие-то теплые источнику, подогревающие его? Или дремлющий невдалеке вулкан?

Спустя час мы топали все по тому же пустынному берегу, лишенному признаков человеческого присутствия.

— Стоп! — скомандовал черт, восседавший на моем плече.

— Что такое?

— Человеческие следы.

— Где?!

— Вон! И вон… и…

— А вот и копыто чертячье отпечаталось, — указав пальцем на небольшое углубление, заметила Леля.

— Мы на острове? — удивился черт.

— А что ты надеялся найти посреди моря-окияна?

— Я к тому, что он такой маленький, — пояснил рогатый полухранитель-полуискуситель.

— И, кажется, необитаемый, — добавила Ливия.

Рекс подошел к отпечатку копыта и попытался понюхать его. В результате попавший в ноздри песок вызвал приступ чиха, от которого олень покатился по бережку, сбивая с ног всех вставших на его пути.

— Попали, — подвел итог Дон Кихот, зло пнув ногою песок. — А может…

— Что?

— Может, воспользоваться вашим волшебством, — предложил он. — Хотя мне оно и не нравится, но боюсь, что иного выхода нет.

Я выжидающе посмотрел на Лелю.

— Она отрицательно покачала головой, виновато опустив глаза.

— Не получится. Я пробовала, но… Здесь моя магия не работает. А твоя?

— Моя тоже, — признался черт.

— Вот черт! — в сердцах заявил идальго Ламанчский.

— Не… ну, нормально?! — возмутился рогатый. — А я-то здесь при чем?

— Это не про тебя, — пояснил рыцарь, — просто с языка сорвалось.

— Ладно вам. Пойдемте, посмотрим, что в глубине острова находится, — предложила Леля.

— Пойдем, — единогласно согласились мы. От попавшей внутрь воды здорово хотелось пить и найти пресный источник до надвигающихся сумерек очень желательно, если мы не хотим провести бесконечную ночь, терзаемые муками жажды.

Пробравшись сквозь низкорослый, но очень густой и колючий кустарник, жмущийся к песчаной полосе, мы вошли под своды разлапистых пальм, на которых даже ради приличия не выросло ни одного плода.

Привлеченные журчанием воды, мы ускорили шаг, последнее время все больше напоминавший черепашью поступь. Дон Кихот при этом еще и начал скрипеть, словно заржавевший киборг. Пребывание в соленой воде не самым благоприятным образом отразилось на доспехах — смазать бы их, но нечем.

Внезапно деревья расступились и нашим взорам предстала чудная картина, которая, не узри мы ее одновременно, не могла быть не чем иным, как миражом. У бьющего из земли источника стоит полностью сервированный стол. На серебряных блюдах вызывающе выпячивают румяные бока жареные утки. Покрытые капельками конденсата, призывно возвышаются над столом кувшины с напитками. Высятся горы разнообразных фруктов: желтобокие яблоки, медовые груши, полупрозрачные ягоды гигантских гроздьев винограда и многое другое. И посреди всего этого роскошного разнообразия мерцает в лучах опускающегося к горизонту солнца линза небольшого аквариума, из которого на нас с холодным безразличием взирает одинокий вуалехвост. Это такая аквариумная рыбка, которую в простонародье иногда называют «золотой».

— Мне нравится такая встреча, — облизнулся черт. — Совсем как на презентацию скатерти-самобранки попали.

— Скорее уж в сказку об аленьком цветочке, — произнес я, сглатывая слюну. — И сидит в кустах чудище вида ужасного, смотрит на нас и думает: «Которая тут девица-красавица суженая моя ряженая?»

— Вы как хотите, — заметил черт, делая решительный шаг к ломящемуся от яств столу, — а я не намерен захлебнуться слюной.

— Главное цветок аленький, если встретится такой, не рвите, — предупредил я, снимая с себя груз ответственности. — Лучше вообще ничего не рвите и не ломайте.

— А может, подождем хозяев? — неуверенно предложил Дон Кихот. — А то нехорошо получается.

— Конечно подождем, — выкручивая гусиную лапку, согласился черт. — На сытый желудок и ждать приятнее.

Рекс покосился на черта и осторожно потянул со стола фаршированную перчинку.

Чтобы усмирить муки сомнения, я пришел к компромиссу с собственной совестью.

— Эй, хозяин!

— Где? — едва не подавившись, подскочил черт.

— Сейчас узнаем. Остров-то маленький, — пояснил я, — так что мой крик слышно в любом его уголке. И если хозяин сего угощения находится здесь, то непременно появится, чтобы узнать — кто в гости пожаловал.

— А если нет?

— На «нет» и суда нет, — ответил я. — Либо его здесь нет и это какое-то волшебство, либо он проигнорировал наше появление, что невежливо с его стороны, и нам не стоит слишком уж переживать из-за своеволия. Будут претензии — заплатим за обед и за беспокойство.

На том и порешили. За двумя бесстыже чавкающими исключениями.

По прошествии десяти минут, за которые при желании хозяин угощения успел бы вернуться из любой точки острова, мы приступили к трапезе.

Смолкли разговоры, захрустели косточки, забулькало содержимое кувшинов. Вкусно!

Напрягало лишь непонятное происхождение яств и отсутствие стульев, словно здесь намечался фуршет. Но не с таким же обилием угощений?

Насытившийся первым черт вытер перепачканные жиром руки о белоснежную скатерть и, сыто рыгнув, прикрепил за спину подсохшие крылья. Пригладил руками, возвращая на место взъерошенные перья. Расправил плечи и, распластав крылья, затрепетал ими в неудавшейся попытке взлететь. Но лишь опрокинул кувшин и смахнул со стола тарелку с обглоданными костями. Пришлось прекратить попытки перебороть силу земного тяготения. Черт сложил молитвенно руки и распевно пропел, откашлявшись перед этим:

— Кх-кх… я ангел-хранитель. Раз-два! Лицо серьезнее. Кх… Благодарю тебя за пищу насущную, давшую силу и дальше служить со всем рвением…

— Чего уж там, — раздался голос из ветвей близлежащего дерева. — Кушайте на здоровье.

— К-кто ты? — попятился черт.

— Понятия не имею.

— Ты что же, не знаешь, кто ты?

— Не знаю.

— А почему?

— Так уж получилось. И сам не знаю, и спросить не у кого.

— Покажись, — предложил я, заранее готовясь к чему-то необыкновенному и, возможно, ужасному. — Может, мы узнаем и скажем.

— Так я вроде бы и не прячусь, — раздалось в ответ.