class="p1">Айлин закрыла лицо ладонями, вытирая глаза, когда она заговорила, голос звучал приглушенно и неразборчиво. О боже, бормотала она. Просто думала… Даже не знаю, о чем я думала.

Айлин, чего ты хочешь? Потому что, если ты хочешь, чтобы мы всерьез были вместе, я тут же расстанусь с Кэролайн. Я буду счастлив, больше чем счастлив. Но если ты не хочешь этого и мы просто развлекаемся и получаем удовольствие, тогда – сама знаешь. Я не могу всю жизнь оставаться одиночкой лишь потому, что тебе так удобнее. Мне надо как-то двигаться дальше. Понимаешь, о чем я? Я просто пытаюсь выяснить, чего ты хочешь.

Закрыв глаза, она молчала несколько секунд. Потом тихо и бесцветно сказала: Я хочу домой.

Хорошо, сказал он. Прямо сейчас?

Она кивнула, не открывая глаз.

Быстрее всего, наверное, выйдет пешком, сказал он. Хорошо. Я провожу тебя.

Она ответила «да». В молчании они вышли на Томас-стрит и повернули налево, к церкви Святой Екатерины. На светофоре ждали несколько машин и такси со светящимся знаком на крыше. Все так же молча они миновали Бриджфут-стрит и перешли мост у Ашерс-айленд. Свет уличных фонарей дробился на черной поверхности реки и растворялся в ней. Наконец они пришли к подъезду Айлин и встали под выступающей аркой, обрамляющей дверь. Он посмотрел на нее, и она, выпрямившись, взглянула на него в ответ. Глубоко вдохнув, она через силу сказала: Давай забудем про все это. Он замер, словно выжидая, не скажет ли она что-нибудь еще, но она умолкла. Прости, я туплю, но про что именно? Что ты имеешь в виду? Она не отвела взгляда, лицо ее осунулось и побледнело. Думаю, обо всем, сказала она. И мы сможем снова просто дружить. Он кивнул, а она все смотрела на него. Конечно, сказал он. Хорошо. Рад, что мы все обсудили. Он немного подождал и добавил: Прости, если складывалось такое впечатление, будто я тебя сегодня у Полы нарочно не замечал. Я очень рад был видеть тебя, очень. Я не хотел, чтобы ты думала, что я тебя игнорирую. Вот и все. Я пойду домой? На неделе, видимо, встретиться не удастся, но по-любому увидимся на свадьбе. Она, казалось, сглотнула и с запинкой спросила: А Кэролайн там будет? Кажется, ты думал взять ее с собой. Он посмотрел на Айлин и заулыбался. Нет-нет, сказал он. Я так и не пригласил ее в конце концов. Но если ты только из-за этого переживала, могла бы просто сказать мне. Можно было не выстраивать такую многоходовку. Она отвернулась и покачала головой. Нет, не из-за этого, сказала она. Он наблюдал за ней еще мгновение, а потом дружелюбно сказал: Не переживай. Увидимся. И ушел, колеса велосипеда мягко шуршали по мостовой.

Айлин вытащила из кармана ключи, поднялась по лестнице и вошла в квартиру. Не глядя толкнула дверь в свою комнату и захлопнула ее, легла на кровать и заплакала. Лицо ее раскраснелось, венка на виске вспухла. Она подтянула колени к груди, жалобно всхлипнула, горло болезненно сжалось. Сняла с одной ноги кожаную балетку и с силой швырнула ее в стену, туфля шмякнулась на ковер. Она заскулила и уткнулась лицом в ладони, плечи тряслись. Прошла минута. Две минуты. Она села и вытерла лицо, под глазами и на руке остались черные следы размазанного макияжа. Три, четыре минуты. Она встала, подошла к окну и выглянула за занавески. Мимо пронеслись автомобильные фары. Глаза ее покраснели и опухли. Она еще потерла их рукой и достала из кармана телефон. На часах было 00:41. Она открыла мессенджер и вбила имя Саймона. На экране появилась сегодняшняя переписка. В окошке ответа Айлин медленно набрала: Боже правый Саймон я ненавижу тебя. Она не торопясь перечитала сообщение, а потом, подумав, добавила: Так это выглядит в твоей голове? Мы оказывается просто «развлекались» всю неделю а ты все это время встречался с другой? Когда ты плакался прошлой ночью как тебе одиноко, это у тебя типа шутки такие? Ты ненормальный что ли? Она еще раз пробежала глазами по тексту, медленно, вдумчиво. Потом зажала клавишу «назад» и удалила черновик. Глубоко вдохнув, она начала заново. Саймон, прости. Чувствую себя ужасно. Сама не знаю, что творю. Порой я так себя ненавижу что хочется чтобы мне на голову свалилось что-то тяжелое и прикончило меня. Ты единственный человек который когда-либо был добр ко мне а теперь ты наверное даже разговаривать со мной не захочешь. Не знаю почему я разрушаю все хорошее что есть в моей жизни. Прости. Когда она закончила писать, часы на экране показывали 00:54. Она прокрутила к началу сообщения и обратно к концу, перечитала заключительную строчку. И снова зажала большим пальцем клавишу «назад». Поле ответа снова очистилось, курсор помигивал поверх серого текста «Введите сообщение». Она выключила телефон и легла в постель.

20

Элис, я прямо озадачена, что ты опять в промопоездке. Когда мы разговаривали в феврале, у меня сложилось впечатление, что ты уезжаешь из Дублина, потому что не хочешь видеть людей и тебе нужно время отдохнуть и набраться сил. Я засомневалась, стоит ли тебе постоянно быть одной, ты сказала, что тебе это по-настоящему нужно. Мне немного странно, что сейчас ты легкомысленно пишешь про всякие церемонии награждения в Париже. Здорово, конечно, если тебе лучше и ты с удовольствием возвращаешься к работе. Но ты же, наверное, через Дублин летишь во все эти командировки? Неужели нельзя посигналить своим друзьям, что ты будешь в городе? Но ни мне, ни Саймону ты ничего не сообщила, а Рошин только что сказала мне, что писала тебе две недели назад и ты не ответила. Я прекрасно понимаю, если ты не в состоянии общаться, но может, не стоит тебе тогда так быстро возвращаться в строй? Понимаешь, о чем я?

Я уже несколько дней думаю о последних абзацах твоего письма, о том, что «проблема системная». Я помню, мы согласились, что цивилизация сейчас в упадке и зловещее уродство – главная визуальная черта современной жизни. Уродливы машины, уродливы здания, невыразимо уродливы одноразовые продукты массового производства. Мы дышим токсичным воздухом, пьем воду, отравленную микропластиком, а еда пропитана канцерогенными соединениями тефлона. Качество нашей жизни снижается, и вместе с ним – качество доступных нам эстетических впечатлений. Современные романы (за редким исключением) – пустышки, мейнстримное кино – кошмарное порно для семейного просмотра, спонсируемое автоконцернами и Министерством обороны США, а изобразительное искусство – барахолка для олигархов. В этих обстоятельствах трудно не думать, что современный уклад уступает старому образу жизни, который