– Наверно, пить хотят. Это видно – как всё, что у тебя под халатиком.

Оскорблённая тем, что существо меньше трёх лет от роду откровенно намекает на моё материнское невежество, нашла в сумке бутылочки и протянула детям. Оба тут же прекратили орать и стали сосать, озабоченно рассматривая меня из-под нахмуренных бровей, словно перед ними некто мерзкий из министерства внутренних дел.

Предприняла попытку выскользнуть за дверь – надо же надеть что-нибудь приличное, – но они моментально вытащили изо рта соски и снова завопили. В результате одевалась в гостиной, дети не отрываясь следили за мной, как за экзотической стриптизёршей.

Завершив сорокапятиминутную операцию – спускание вниз по лестнице детей с колясками и сумками, – походившую на войну в Заливе, мы оказались на улице. Добираемся до аттракционов, всё идёт очень мило. Харри, по словам Магды, ещё не освоил человеческий язык; зато Констанс приняла со мной очень дружеский, доверительный тон – в духе «тут все взрослые»; её братик что-то лепечет, а она переводит:

– На качелях хочет покататься. Покупаю пакетик конфет – торжественно заявляет:

– Мы никому об этом не расскажем!

К несчастью, когда подходили к дому, Харри непонятно почему начал чихать – целая батарея реактивных зелёных соплей взлетела в воздух и приземлилась ему на личико, прямо как в фильме «Доктор Кто». Констанс от страха подавилась, и её вырвало прямо мне на голову; малышка завизжала, остальные последовали её примеру. Отчаянно пытаюсь исправить всю ситуацию: наклоняюсь, вытираю сопли у Хари, пристраиваю ему обратно в рот соску, одновременно исполняя утешительную песенку «Всегда буду тебя любить».

Как по волшебству через секунду наступает тишина. Обрадовавшись своим материнским талантам, затягиваю второй куплет, лучисто улыбаясь Харри; в ответ он мгновенно вытаскивает изо рта соску и засовывает её мне в рот.

– Привет! – послышался мужской голос. Харри снова заголосил.

Оборачиваюсь, с соской во рту и блевотиной в волосах, – Марк Дарси, вид у него крайне озадаченный.

– Это Магдины, – не сразу нашлась я.

– А-а… я и подумал – как-то быстро слишком. Или очень удачно скрывала.

– Кто это? – Констанс вложила ладошку мне в руку, недоверчиво уставившись на Марка снизу вверх.

– Меня зовут Марк, – представился он. – Я друг Бриджит.

– О-о… – отозвалась Констанс, всё ещё с подозрением.

– Так или иначе, у вас одинаковое выражение лица, – заметил Марк, как-то непонятно глядя на меня.

– Помогу вам подняться.

В результате я несла малышку и вела за руку Констанс, а Марк тащил коляски и вёл за ручку Харри. Не считая необходимых слов о детях, мы почему-то ничего не произносили. И тут слышу голоса на лестнице; заглянув за угол, обнаруживаю двух полицейских: вытаскивают содержимое шкафа в холле. Оказывается, соседи пожаловались им на запах.

– Отведи детей наверх, а я здесь разберусь, – тихо сказал Марк.

Чувствуя себя Марией из «Звуков музыки» (когда пели на концерте, а потом ей пришлось сажать детей в машину, пока капитан фон Трапп боролся с гестапо), разговаривая бодрым, деланно уверенным шёпотом, снова поставила «Пингу», налила всем детям в бутылочки соку без сахара и уселась между ними на полу, – кажется, это их удовлетворило.

Появился полицейский, с сумкой в руках – я её узнала. Надев перчатку, полицейский открыл молнию на кармане сумки, вытащил оттуда улику – полиэтиленовый пакет с вонючей, перепачканной кровью плотью – и осведомился:

– Это ваше, мисс? Лежало в шкафу в холле. Мы можем задать вам несколько вопросов?

Поднимаюсь, оставив детей, целиком поглощенных видео. В дверях показывается Марк.

– Я уже говорил, что я адвокат, – вежливо обращается он к молодому полицейскому с легчайшим, но твёрдым намёком в голосе – «так что лучше следите за тем, что делаете».

Зазвонил телефон.

– Могу я взять трубку, мисс? – с подозрением спрашивает один из полицейских.

Возможно, решил – а что если это мой поставщик кусков расчленённых тел. Пытаюсь сообразить, каким образом кусок кровавого мяса попал в мою сумку. Полицейский подносит трубку к уху, несколько секунд стоит с совершенно перепуганным видом, а затем передаёт мне телефон.

– О, привет, дорогая, кто это? У тебя в доме мужчина?

И вдруг меня осенило: в последний раз я брала эту сумку, когда ездила к родителям на ланч.

– Мама, – быстро спрашиваю, – когда я приезжала к вам на ланч, ты клала что-нибудь мне в сумку?

– Да, по правде говоря… если вспомнить – клала: два куска филе стейка. А ты и не поблагодарила. В карман на молнии. Знаешь, я и Юне говорила, это не так-то дешево – филе стейка.

– Почему ты мне не сказала?!

В конце концов мне удалось заставить ничуть не раскаявшуюся маму признаться во всём полицейским. Но они заявили, что заберут филе стейка на анализ, а меня, возможно, задержат и допросят. Тут Констанс разревелась, я взяла её на руки, и она обняла меня, вцепившись в мой джемпер, как будто меня собираются оторвать от неё и бросить в клетку с медведями.

Марк рассмеялся и положил руку на плечо полицейскому.

– Ладно, ребята. Это пара кусков филе стейка от мамы. Уверен, у вас есть дела поважнее.

Полицейские переглянулись, закрыли блокноты и взяли шлемы. Главный проговорил:

– О'кей, мисс Джонс. В следующий раз следите за тем, что ваша мама кладёт вам в сумку. Спасибо за помощь, сэр, желаю приятного вечера. Приятного вечера, мисс.

Некоторое время Марк молча таращился на дырку в стене, явно не зная, что делать, а потом бросив: – Приятного просмотра, – ринулся вниз по лестнице вслед за полицейскими.

* * *

21 мая, среда

127 фунтов; порций алкоголя – 3 (оч. хор.); сигаpeт – 12 (отлично); калорий – 3425 (всё, что было); позитивных изменений с дырой в стене, совершённых Гари, – 0; позитивных мыслей по поводу мебельной ткани в качестве одежды для особого случая – 0.

Джуд окончательно свихнулась. Только что заезжала к ней: вся квартира завалена журналами для невест, образцами кружева, позолоченными искусственными цветочками, брошюрами с супницами и ножами для грейпфрутов, глиняными горшочками с семенами и пучками соломы.

– Хочу устроить гурд, – тараторила Джуд. – Или юрд? Вместо шатра. Это вроде такого кочевого тента в Афганистане, с коврами на полу. И ещё хочу чернёные лампы для ароматических масел – на длинных ножках.

– Что ты наденешь? – поинтересовалась я, пролистывая фотографии разукрашенных тощих моделей, с уборами из цветов на головах, и подумывая, не вызвать ли «скорую».

– Уже шьют. Эйб Гамилтон! Кружево и много слоев.