раздражением, стащила одно из своих счастливых сабо с правой ноги, потом тоже сделала с другой туфелькой.

С диким криком ненависти Полякова кинула в Васильева сабо правой рукой. Сама, не понимая, что творит, подскочила к нему, и второй сабо начала бить его, не осознавая, куда попадает. Ей все равно, она зла на весь мужской род. Ей нужно выплеснуть негатив, всю боль, сжимающую ее душу своими тисками. Она не звала этого мужчину, он сам решил стать мальчиком для битья.

— Ненавижу, — кричала девушка — зачем вы так со мной — выкрикивала ему претензии — что я такого сделала? — Потом раздался злобный рык, Антону нанесли удар, еще удар, Васильев пригнулся, боясь, что в этот раз туфли — убийцы доведут до конца незавершенную миссию, и каблук его убьет. Он готовился принять на себя еще несколько затрещин, но нет, настала тишина. Мужчина медленно убрал руки от головы, Анфисы рядом не было. Она сбежала, как золушка, оставив после себя туфельку, одиноко валявшуюся на площадке.

Антон нежно поднял сабо, погладил лакированную поверхность, тяжело выдохнул. Нужно дать девушке остыть, но отступать он не собирался. Ни в этот раз! Она его. Нааааашааа — подсказал ему зверь внутри. Антон вынужден был с ним согласиться.

22

Анфиса выходила из фазы глубоко сна, лежала и понимала, что ей дискомфортно. Чувствовала на себе тяжелый взгляд. Чей, догадаться было не сложно. Не хотелось открывать глаза, не хотелось видеть того, кто сейчас сидит и смотрит на нее.

Девушка плохо помнила, как добиралась до дома. Воспоминания подкидывали ей картинку, как ее на выходе из отеля, подхватывают сильные мужские руки, усаживают в лимузин. Смутный образ мужчины несшего ее на руках до квартиры. Когда ее аккуратно укладывали на кровать, Анфиса уже была в отключке.

Вчера слова Васильева подняли в ней такую огромную волну злости, что она перестала себя контролировать, и все это цунами обрушилось на бедного Антона. О боже! Сердце забилось сильнее от волнения за мужчину и от стыда за свое поведение. Полякова тяжело вздохнула, забыв о том, что за ней следят.

— Анфиса — тихонько позвал Александр. — Я вижу — ты не спишь. — Девушка почувствовала, как рядом с ней прогнулся матрас. — Дай мне все объяснить.

Фиса лежала на боку боясь пошевелиться, но когда Саша растянулся рядом с ней, и обнял рукой, дыхание парня защекотало ее затылок, ей не понравилось то, что она почувствовала. Отвращение, даже комок к горлу начал подкатываться. Емельянову есть к кому прижиматься, а ей уже не нужно его ласк, ей противно от его присутствия.

— Не надо — Анфиса убрала руку парня со своей талии. — Не нужно ничего, Саш. — Её голос звучал безжизненно, сейчас она и не испытывала никаких эмоций. Полякова опустошена.

— Я хочу. — Александр переместился на край кровати и присел, свесив с нее ноги. — Хочу, чтобы ты знала, что много значишь для меня. — Анфиса так и продолжает лежать к нему спиной, но мужчина понимает, девушка слушает его. — Я никогда не забывал тебя, думал, встретимся, поговорим, и я пойму, что все в прошлом. Но ошибся. Увидел своего рыжика спустя столько лет и скатился в пропасть.

Анфиса не могла дышать, не хотела шевелиться, даже протянуть руки, чтобы утереть бежавшие из глаз слезы, было нереально, все тело будто залили бетоном.

— Таких чувств — продолжал исповедь Емельянов — я не испытывал ни к одной девушке. А их было не мало. Я смалодушничал, решил, что если проведу с тобой одну ночь, мне станет легче, но стало еще хуже, я не захотел тебя отпускать.

— Нужно было признаться, что ты женат. — Хриплым голосом, Анфиса с трудом выдавила из себя слова. — Я бы приняла это, и порадовалась за тебя. А ты…. — больше держать в себе всю тяжесть обиды стало невозможно, она расплакалась.

— Прости меня — Александру было тяжело видеть страдания девушки, к которой он до сих пор испытывал нежные чувства. Мужчина вернулся на кровать и обнял ее, целуя в затылок. На этот раз Анфиса не сопротивлялась, только подрагивала от рыданий в его руках. — Прости, я знаю, что поступил как последний урод.

— И сколько бы ты прятал меня? Я хотела семью, детей, неужели, ты бы жил на две семьи, боясь, что правда, когда нибудь вскроется? — Анфиса почувствовала в себе силы высказаться. — А девочка? У вас же есть дочь. — Полякова развернулась, в ее глазах отразилась боль, прошедшая по Емельянову острым лезвием.

— Откуда ты узнала про дочку?

— Я видела вас! Тебя с женой и дочкой. Вы ужинали в том ресторане, куда ты хотел сводить меня.

— Видела? — Александр не мог скрыть своего удивления. — Ты следила за мной? Поэтому ты оказалась в «Баргузине»?

— Нет. Я не следила.

— Как ты оказалась на приеме?

— Один знакомый прислал мне промокод, и написал, что ты тоже будешь там. Я как дура размечталась, была почти уверена, что это ты подготовил мне сюрприз. — Анфиса горько улыбнулась. — Хотя сюрприз удался.

Саша и Фиса молчали, они оба задумались, каждый о своем. Первой заговорила девушка.

— Дай мне пару дней на сборы, и я освобожу квартиру.

— Анфиса, ты можешь оставаться здесь сколько захочешь.

— Для чего? — Снова где — то в глубинах ее души, начала образовываться волна ярости. Девушка смело уставилась на предателя Емельянова. — Я не собиралась быть содержанкой — прорычала девушка, глядя ему в лицо — я хотела обыкновенной жизни, с человеком которого любила.

— Я люблю тебя, рыжик — Александр сильнее обхватывает Полякову и прижимается к ее губам. Целует нежно ее соленые губы, от неожиданности она вскрикивает, и он беспрепятственно подключает язык.

Анфиса растерялась, поцелуй с Емельяновым отдает горечью, но одновременно он такой нежный и мягкий. Девушка разрешает себе минутную слабость, но осознание, что сейчас находится в объятиях женатого мужчины, возвращает ее в реальность.

— Саша — нашла в себе силы упереться в его грудь и разорвать этот сладко — соленый поцелуй. — Не нужно. Не будет прощального секса. Ничего уже не будет. Я больше ни хочу тебя видеть. Уходи. Ключи оставлю у консьержа.

— Прощай, рыжик — Александр прошелся ладошкой по ее щеке, задержал взгляд на зеленых глазах, спустился к губам. — Прости меня.

Анфиса не смотрела, как Емельянов поднимается с кровати, как выходит из спальни, ей было невыносимо тяжело осознавать, что она снова одна. Но лучше одной, чем с женатым Александром, быть второй, она не согласна.

Из ступора вывел звук хлопающей входной двери. Пора вставать,