Два десятка людей в красно-черном наконец-то получили возможность поквитаться с гвардейцами за многочисленные оскорбления, за то, что армейская братия всегда высмеивала их и не воспринимала всерьез, за то, что их не боялись, за колкости, шуточки, расточаемые по кабакам, за презрительные ухмылки и прочие издевательства, которые им, настоящим солдатам, знавшим, что такое дисциплина, приходилось молча сносить, увертываясь от плевков, вместо того чтобы дать сдачи. Теперь настала пора смыть старые обиды кровью. Злой пес сорвался с цепи, и его было уже не остановить, не оттащить от окровавленного горла жертвы.

Красная волна нахлынула, но тут же откатилась обратно, понеся ощутимые потери. Среди обоих отрядов не было новичков, но кроме умения драться, гвардейцы знали, как держать строй. Они сбили с противника спесь, погасили дружным напором эйфорию кровожадных страстей и сами перешли в наступление, шаг за шагом оттесняя людей Корвия к лестнице.

– Жалкое зрелище, – прокомментировал ход уже заканчивающегося сражения Артур. – Они понадеялись на мастерство, в разведку с улицы народ не набирают, но недооценили значимость совместных действий.

– Да-а-а, этот капитан молодец, хорошо своих ребят выдрессировал, – поддакнула Флейта.

– Хорошо-то оно хорошо, но все равно проиграют.

– А это еще почему? – удивилась Флейта, чьи симпатии были на стороне гвардейцев.

– Плохо ты жизнь еще знаешь, девица, – тяжело вздохнул Артур. – Честь да сила редко выигрывают у подлости да коварства. Ставлю двадцать сонитов против одного, что через четверть часа с гвардейцами будет покончено.

– Принимаю. – Флейта сильно хлопнула по протянутой ей тыльной стороной вверх ладони.

Наверное, ушлый пират еще в те времена, когда плавал, заключил с морским дьяволом сделку, иначе как бы он мог знать, что к слугам Корвия подойдет подкрепление. Люди в красно-черных мундирах выбегали с лестницы и спускались на канатах по шахте сломанного лифта. Через несколько минут они полностью заполнили площадку перед входом и стали оттеснять изрядно поредевшие боевые порядки гвардейцев в глубь зала. Кровь лилась рекой, схватка превратилась в кровопролитнейшее сражение из всех тех, которые довелось увидеть Флейте со времен гномьего погрома в Альмире.

Не выдержав натиска, строй гвардейцев распался. Сражение перешло в стадию бойни, когда тактические навыки командира и умение солдат быстро и точно исполнять приказы Уже не имели значения, главными факторами победы становятся численный перевес и везение, у гибнувших имперских гвардейцев не было ни того, ни другого.

– Смотри! – выкрикнул в полный голос Артур, крепко сжав локоть Флейты.

Сквозь толпу сражавшихся солдат, ловко орудуя коротким, изогнутым на конце мечом, пробивался мужчина в черной одежде. Его жилет был расстегнут до груди, а из прорези торчал конец свитка.

– Он уходит, мерзавец, уходит! – прорычал закипевший от злости Артур и, оттолкнув стоявшую на пути Флейту, кинулся в гущу сражения.

– Вот повезло так повезло! – вздохнула девушка и, обнажив кинжалы, кинулась за напарником.

Они пробивались бок о бок, отражая удары и тех, и других, даже не заметивших, что в подземной битве появились третья и четвертая стороны. Авантюристы стремились добраться до шахты лифта, в которой прямо у них на глазах скрылся таинственный конкурент. Когда же израненная и замученная сражением парочка поднялась наверх, то агента какой-то там разведки уже след простыл, зато вокруг было полно гвардейцев из роты охраны, ищеек Корвия, стражников герцога и солдат других воинских подразделений, поднятых среди ночи по тревоге.

Никто из невыспавшейся воинской братии точно не знал, что происходило внизу и кто был тому виной. Артур и Флейта были приняты за прорвавшихся наружу членов воровской шайки, обнаглевшей настолько, что осмелились обокрасть Зал Древности.

– Ну вот и все, больше рассказывать нечего. – Флейта открыла глаза и виновато посмотрела на сердито сдвинувшего густые брови гнома. – Прости, Парх, но я, кажется, втянула тебя в очень дурную историю.

Еще одна реторта разбилась о стену, разбрызгав по каменной кладке вязкую жидкость темно-зеленого цвета. Желеобразная субстанция застыла на вертикальной поверхности и не спешила сползать на пол, как будто специально зля своего создателя. Чудовище с железной мордой и огромными стеклянными глазищами сняло маску и превратилось в мужчину, на вид лет сорока.

Убий Мадериус протер ладонью вспотевший лоб и, не сдержав гнева, послал защитную маску вслед за ретортой. Стекла не разбились, хоть бросок был сильным, а стена – крепкой. Бедная маска летала за последние дни уже не один десяток раз. Будь она живым существом, то давно бы сбежала от вспыльчивого хозяина, не умевшего держать себя в руках и вымещавшего злость на неповинном в его просчетах оборудовании.

«Спать! Мне нужно как следует выспаться. Голова, как чугунный котел: гудит, звенит и пары пускает! – убеждал себя приостановить затянувшийся далеко за полночь эксперимент Убий. – Завтра к шести на процедуры к госпоже Форез, потом посещение дворца, обход больных, затем встреча с пиявочником, он привез новую партию, и стеклодувом. Нет, выспаться не получится. Если лягу в кровать, то не встану. Четыре часа на сон не хватит, раньше хватило бы, но не теперь. Я так давно нормально не спал! Кто б знал, как я устал!»

Подойдя к бадье, Убий окунул разгоряченную голову в холодную ключевую воду. Самочувствие немного улучшилось: жар прошел, а боль в переносице слегка отпустила. Насухо вытерев ежик коротко стриженных волос и двухдневную щетину полотенцем, лекарь почувствовал новый прилив сил и решил вернуться к работе.

Ящик с колбами был почти пуст, на покрытом соломой Дне лежало не более одиннадцати стекляшек, и это из двух сотен, которые он получил всего неделю назад. Запасы расходных материалов истощались, траты возрастали, а он по-прежнему был на том же месте, ни на йоту не приблизился к Цели, даже не понял, в чем же заключалась его ошибка.

«Неправильный температурный режим? Слишком быстро остужаю после нагрева или, наоборот, слишком медленно? А может, дело не в этом, а в порядке добавления ингредиентов или качестве исходного материала? – гадал лекарь, одновременно обыскивая лабораторию в поисках хотя бы нескольких случайно завалившихся под стол или камин колб. – А попробую-ка я снова комбинацию двадцать три! Вряд ли получится, но совесть успокою, да и время до утра займу. В шесть к госпоже Форез, спать ложиться нельзя. Я просплю, я точно просплю!»

Четверть часа, проведенные на четвереньках, принесли ощутимые плоды: ученому удалось найти еще пять драгоценных сосудов. Итого у него теперь было шестнадцать – вполне достаточно, чтобы отработать еще три комбинации, три из оставшихся ста сорока семи, одна из которых определенно должна была быть удачной.

Скинув фартук и отмыв дочиста руки, Убий решил немного перекусить, а после вместо проб заняться расчетами. Если работа не ладилась за лабораторным столом, то в тиши кабинета, за ворохом исписанных бумаги чертежей дельная мысль просто обязана была прийти в голову. Голову, которая когда-то стоила целое состояние и которая теперь использовалась не по назначению. Вместо того чтобы продолжать заниматься высокими материями науки, ее хозяин лечил преуспевающих горожан и только по ночам мог посвящать недолгие часы своему истинному призванию.