Постепенно я начал что-то понимать, хотя у колдуна был ужасный акцент, а с грамматикой он обращался вообще убийственно, обрезая времена и путая глаголы и существительные.

Мы с Гоблином по ходу дела сравнивали услышанное и понятое. Наш коротышка никогда не говорил на этом языке хорошо, зато без труда его понимал.

– Что происходит? – возмутился Лебедь. Он держал один из бамбуковых шестов. И тот становился все тяжелее.

– Кажется, они хотят, чтобы мы взяли их с собой. Они думают, что приближается конец света, и не хотят в этом участвовать.

Гоблин кивнул, подтверждая мои слова, но тут же добавил:

– Но я и на секунду не стал бы им верить. И постоянно считал бы, что их послали шпионить за нами.

– Правильно, – согласился я. – Я так отношусь почти ко всем.

Гоблин проигнорировал шпильку и продолжил:

– Заставь их раздеться. Догола. А мы с Доем осмотрим их одежду. Как следует, словно блох поищем.

– Ладно. Только Доя я возьму с собой – пусть поможет собирать раковины улиток. – И я стал перечислять Ворошкам, что им следует сделать, если они действительно хотят уйти с нами. Услышанное им не понравилось. Им захотелось спорить. Но я спорить не стал, хотя и надеялся заполучить парочку летательных столбов, чтобы Госпожа и Тобо смогли их изучить. Проклятье, а ведь парочка таких штуковин нам и в самом деле не помешала бы.

Вместо того, чтобы спорить, я сказал им:

– Если я не увижу обнаженных тел, то предпочитаю увидеть спины тех, кто уйдет. В любом случае тот, кто не сделает того или другого, когда я досчитаю до пятидесяти, умрет на месте, сохранив достоинство. – Язык вспоминался весьма быстро, хотя свое требование я, разумеется, сформулировал не настолько четко.

Двое из пришельцев – наверное, самые сообразительные – начали раздеваться почти немедленно. Они оказались такими же светлокожими блондинами, как и девушки, которых мы уже видели, хотя и пунцовыми от смущения и трясущимися от ярости. Я внимательно наблюдал за ними, особо не присматриваясь к их телам. Меня гораздо больше интересовало иное – сколько решительности они вкладывают в столь унизительную процедуру. Это могло дать мне намек-другой на их искренность.

Для одной из молодых женщин унижение оказалось слишком большим. Она дошла до стадии, когда ее пол стал очевиден, но завершить раздевание не смогла.

– Тогда лучше беги, девочка, – сказал я. И она побежала. Прыгнула на свою леталку и рванула прочь.

Ее дезертирство повлияло и на одного из юношей. Он передумал, хотя и успел полностью обнажиться. Я не стал поторапливать его, пока он одевался.

Остались четверо – трое парней и девушка, всем примерно лет по пятнадцати.

Я помахал рукой, не сомневаясь, что к этому времени Госпожа уже наблюдает и успела догадаться, что мне понадобится. Она у меня умница. И вскоре двое наших уже спускались по склону с охапками разномастной одежки, в которую предстояло облачиться пленникам.

Они еще не осознали свой новый статус.

Через врата я их провел по одному, внимательно наблюдая. Я не ожидал от них никаких фокусов, но дожил я до таких лет именно потому, что был готов к неприятностям, когда они казались наименее вероятными.

– Все понимают, что у того, кто выйдет через врата обратно, будут неприятности? – уточнил я у пленников. Их еще больше унизило то, что всем им связали за спиной руки, как только они переоделись.

Парень, кое-как говоривший на языке Арчи, сказал что-то про униженное достоинство.

– Это лишь временно, – заверил я. – До тех пор, пока несколько наших остаются снаружи. – Я перешел на таглиосский:

– Мурген, Лебедь и Тай Дэй, держите этих ребят на коротком поводке.

Бамбуковые шесты рассекли воздух и уставились на пленников. Несмотря на возраст и неотделимый от него цинизм, эти ребята еще способны на энтузиазм. В основном, показной.

– Если с тобой что-нибудь случится, то от них останутся только мокрые пятна и кончики ногтей, – пообещал Лебедь.

– Ты хороший человек, Лебедь. Дой, ты пойдешь первым. – Пожилой нюень бао извлек свой меч по имени Бледный Жезл, шагнул через поврежденные врата в Хатовар и занял там оборонительную позицию. – Твоя очередь, Гоблин. – Мургену я подал знак рукой, чтобы он не стеснялся пустить шар через врата, если там вдруг кто-нибудь появится.

Дальше все прошло скучно. Я прошелся с мешком по всем местам, где прежде разбрасывал раковины улиток, и собрал их. Те, в которых кто-то спрятался, отличаются от пустых, если их взять.

Пока я собирал урожай, вернулись мои вороны и доложили, что Ворошки отчаянно готовятся к наступлению темноты. Ужас и паника распространялись по их миру со скоростью, с какой» могли летать их посланники.

С помощью птичек поиски наших призрачных компаньонов стали намного легче. Они показывали мне, на какие раковины не стоит тратить время и где найти те, про которые я забыл. Мы вместе вернулись через врата за час до заката.

Гоблин все еще изучал ткань, конфискованную у юных Ворошков.

– Это воистину поразительный материал, Костоправ, – пропищал он. – Кажется, он даже откликается на мысли того, кто его носит.

– А для нас он безопасен?

– Думаю, он остается совершенно инертным, пока не соприкасается с тем, на кого он настроен.

– Вот и еще задачка для Тобо. Пусть потешится, если выкроит посреди войны свободное время. Сверни ткань и погрузи на мула в голове колонны. Нам пора выступать. – Я сменил язык и сказал приунывшим пленникам:

– Сейчас я вас развяжу. А потом выпущу по одному, чтобы вы забрали свои леталки. Летать на них вам не позволят. Вы пойдете в конце нашей колонны.

Пока они выполняли мои указания, я рассказал им об опасностях равнины. Их страх перед Тенями дал мне возможность удерживать их внимание. Я попытался внушить им, что неверное поведение на равнине может убить не только идиота, нарушившего правила, но и всю команду, поэтому пусть не ожидают от нас вежливости, если мы сочтем их поведение неприемлемым.

Я стал последним из Отряда, покинувшим землю Хатовара! Перед уходом я провел краткую личную церемонию прощания. А может, и экзорцизма.

Один из двух пленников, способных общаться, – тот, что помоложе, спросил:

– В чем смысл того, что ты делал?

Я попытался объяснить. Он ничего не понял. Вскоре я обнаружил, что он никогда не слышал о Свободных Отрядах Хатовара. Что он ничего не знает об истории своего мира, предшествующей временам, когда его предки захватили власть. И более того, на всю эту историю ему наплевать. Короче, он оказался пустоголовым юнцом. Не сомневаюсь, что его товарищи недалеко от него ушли.

Отряд станет для них откровением.

* * *

Мы с Госпожой стояли возле врат у начала дороги. Нужно было проверить, действительно ли мы надежно восстановили здесь защитный барьер и не просочатся ли сквозь него Тени. Солнце село. Ощущение, возникающее, когда вокруг собирается большое количество Теней-убийц, после наступления темноты становилось все сильнее. Об их присутствии свидетельствовало нарастающее возбуждение, словно Непрощенные Мертвецы знали, что у врат произошли какие-то изменения, хотя они и не могли выйти на разведку днем.