– Обещаю, в следующий раз глубоко в тебе будет не палец. Попробуй себя на вкус.

Говорю как озабоченный придурок, но мне все равно. Жар охватывает все тело, когда она из любопытства осторожно высовывает кончик языка и облизывает мой палец.

– Соленая, – шепчет она.

Я вытягиваюсь рядом с ней и целую ее в лоб.

– Вкусная.

Она прижимается ко мне, уткнувшись лицом в грудь. В комнате тихо, я все еще слышу ее учащенное дыхание и глажу ее спутанные волосы, чтобы успокоить.

– Это было… – Она замолкает.

– Хорошо? Неплохо? Так себе?

Челси хихикает и целует меня в грудь.

– Замечательно. Да ты и сам знаешь.

– Рад слышать. – Член пульсирует, напоминая о себе, но я приказываю жадному ублюдку угомониться.

– А как же ты? Ты не хочешь…

– Кончить? Не сегодня, Челс. Сегодняшний вечер только для тебя. – Я нежно целую ее в лоб. Хочу, чтобы она знала, как много она значит для меня, хоть я и не могу выразить это словами.

Поэтому я не двигаюсь, а просто обнимаю ее, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, наслаждаясь пустотой, которая все еще царит в голове. Я смог бы спокойно заснуть, если бы голая Челси не ерзала под боком.

– Но ведь ты…

Так мило, что она стесняется говорить прямо.

– Твердый? Черт возьми, да. Хочешь потрогать?

– Нет! – И замолкает, а я смеюсь. – Да, – говорит она. – На самом деле хочу.

– Тогда действуй. – Я немного отстраняюсь, ложусь на спину, практически вкладывая член в ее ладонь, убираю руки за голову, развалившись как ни в чем не бывало.

Однако мои нервы на пределе, тело отчаянно требует прикосновений. Сомневаюсь, что ей хватит духу.

Немыслимо, чтобы после подаренного мне удовольствия я ничего не дала взамен.

Тело еще хранит отголоски сладкой дрожи. Самой мне не было так приятно прикасаться к себе. Конечно, я читала книги, которые вызывали приятное тепло между ног, и несколько раз я пыталась себя ласкать, но мне не понравилось.

Всю жизнь я прожила как затворница. Родители никогда не говорили о сексе, хотя отец не пропускал ни одной юбки мимо себя. Не жизнь, а сплошное противоречие, голубая мечта психиатра.

Однако я видела достаточно телепрограмм и фильмов, чтобы понять, что секс может быть потрясающим, чувственным. Обычно меня это пугало. Но не с Оуэном. То, как он прикасался ко мне… Господи.

Восхитительно.

Он думает, я к нему не прикоснусь. С самодовольным видом развалился на подушке, заложив руки за голову, и дразнит меня.

Облокотившись на руку, я рассматриваю его. Сильная мускулистая шея, твердые ключицы, красивая грудь; соски плоские, коричневые и маленькие, загорелая кожа плотно обтягивает железные, красивой формы мышцы; подтянутый, рельефный живот, наконец, дорожка темных волос, ведущая от пупка вниз и скрывающаяся под плавками.

Не раздумывая протягиваю руку и веду пальцем по мягким волоскам, опускаясь все ниже и ниже, пока не касаюсь его возбужденного члена. Он дергается под мягким хлопком словно живой, и я отдергиваю руку, как будто он пытался укусить меня.

Оуэн смеется, и я сердито смотрю на него.

– Не смейся, – говорю я строгим голосом.

– Нет, Челс. Ни за что. Просто это невыносимо мило. – Ладонью он обхватывает мою щеку и скользит большим пальцем по коже. – Ты раньше никогда не прикасалась к парню, да?

– Нет. – Чувствую себя глупо из-за своей неопытности. Но это дело наживное. Получу ли я такой шанс? По большей части в подростковом возрасте я была очень замкнутой, и мальчишки не обращали на меня внимания.

Теперь самый красивый парень из всех, кого я когда-либо видела, лежит рядом в постели, говорит, что я прекрасна, целует, а несколько минут назад довел до оргазма.

Дурманящее чувство.

– Давай освободим зверя. – Он начинает снимать нижнее белье, а я смеюсь: надо же, зверь! Плавки, проскользнув по крепким бедрам, коленям, волосатым голеням, оказались вокруг щиколоток, и он сбрасывает их на пол. Полностью обнаженный, он укладывается обратно на спину, и все, что я могу, – просто смотреть.

Смотреть на член, очарованная его формой и тем, как он изгибается. Большой, толстый, с прожилками вен и с головкой, похожей на сливу, с сочащимся белесой жидкостью кончиком.

Я обхватываю пальцами ствол, удивляясь, какая, оказывается, у меня маленькая рука и какой большой он. Нет, не ужасно страшный или вроде того, но уж точно не маленький, а я помню, как неудобно было ощущать внутри себя палец. Неужели он войдет в меня членом? Тело трепещет от подобных мыслей.

– Будешь просто держаться за него или что-нибудь сделаешь? – Его голос сдавлен и напряжен, словно ему больно.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Он накрывает мою ладонь своей, сжимает член и показывает, как его ласкать. Сжимает довольно сильно, подергивает, тянет, и, следуя его примеру, я веду рукой ниже, поглаживая яички, потому что я и так уже далеко зашла… Чего уж тут?

– Черт. Именно так, – одобряет он, убирает руку, и я продолжаю сама. Глажу, сжимая то сильно, то нежно. Стараюсь свести его с ума так же, как он свел меня. Трогаю кончиками пальцев вздувшиеся вены. Он дрожит от прикосновений, тело напряглось, на коже выступил пот. Я чувствую его запах. Я хочу попробовать его.

Ему нравится. И мне нравится. Пожалуй, я слишком взволнована, чтобы взять его в рот и облизать головку языком. Я хочу, но вдруг сделаю что-то неправильно? Испорчу все, и в конце концов он посмеется надо мной?

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь оправиться от подобного фиаско.

– Нет такого учебника, Челс, где было бы написано, как прикасаться к моему члену.

Его слова, точнее, одно слово, заставляют мои щеки гореть огнем, учитывая, что он почти угадал мои мысли. Я ведь просто не знаю, что и как делать.

– Но если я что-то сделаю неправильно? – шепчу я.

– Детка, ты прикасаешься ко мне, и мне это нравится. – Мне нравится, что он называет меня деткой. – Просто продолжай. Дотронься до меня. Я уже так близок к финалу, что, вероятно, уже через несколько секунд кончу на твои пальцы, имей в виду.

Ох, ну ничего себе! Он так запросто говорит об этом. Хотела бы я стать такой же раскрепощенной.

Я обхватываю член рукой и начинаю двигаться, поглаживая вверх и вниз, сжимая и отпуская. Он хватает мой подбородок и приподнимает лицо, целует, пока я не начинаю задыхаться. Я не замечаю ничего вокруг, кроме Оуэна: его рот слился с моим, язык ласкает мой собственный, я чувствую его всем телом. Глажу, и его бедра дрожат, одной рукой он снова показывает мне, как именно ласкать, а потом он отрывается от моих губ и тяжело дышит. Я вижу напряжение на красивом лице.