Он понизил голос и театральным жестом указал на шелестящие сосны. Хотя я понимала, что Уитакер просто паясничает, кровь застыла у меня в жилах при мысли о том, кто может прятаться там, наблюдая за нами. Существа с длинными пальцами, одетые в белое. После всего, что произошло утром, я успела забыть, что видела его. Ее. Кто бы это ни был.

– Так сколько, говоришь, тебе нужно? – спросил Уитакер. – Тридцать фунтов?

– У тебя есть сахар? – В моей груди затеплился огонек надежды, второй раз за день прогоняя мысли о загадочной женщине. – В таких количествах?

Он не ответил, откинувшись назад и наблюдая за мной.

– Уитакер, это правда? – не унималась я.

Огонек быстро превратился в пламя, охватывающее меня с безудержной быстротой. Сахар мог решить все мои проблемы. Сахар мог спасти пчел.

– У нас в лагере есть сахар, – улыбнулся Уитакер. – Зимние запасы. Так сразу не скажу, сколько его там, но… Уверен, Берниш не откажется одолжить немного своего, а это уже лучше, чем ничего, верно?

– Лучше, чем ничего? Уитакер, это нас спасет! Ты просто не представляешь, как… Это просто… Спасибо! – Связные мысли покинули меня, и я бросилась ему на шею, заключив его в объятия.

Уитакер помедлил, но потом притянул меня к себе, запутавшись пальцами в моей косе. Я почувствовала легкое прикосновение к своей макушке, как будто он быстро поцеловал меня, но это произошло так быстро, что я не могла сказать наверняка.

– Но я не могу просто взять у тебя сахар. Я должна тебе заплатить. И Бернишу тоже, – добавила я, вспомнив человека в цилиндре.

Уитакер покачал головой:

– Он передо мной в долгу.

– Значит, тебе, – настаивала я.

– У тебя нет денег, – с очаровательной улыбкой напомнил он.

– Тогда обмен.

Уитакер отстранился, и расстояние между нами вдруг показалось мне слишком большим и холодным.

– Я ничего не хочу и ни в чем не нуждаюсь, – мягко возразил он. – Просто возьми сахар, Эллери.

– Но это неправильно. Я не могу просто…

– Возьми, – повторил Уитакер. – Зачем мне столько сахара?

– Ты же его купил, – сказала я. – Это твои зимние запасы, ты же сам сказал.

Он только отмахнулся от моих возражений:

– Он входил в пайки, которые мы закупили на последнем торговом посту. Мы и половину этого не израсходуем. Придется тащить на себе обратно, когда снимемся с лагеря. Честное слово, ты мне даже окажешь услугу.

У меня внутри что-то сжалось при мысли о том, что весной он уйдет. Я с самого начала это понимала. Так поступали все трапперы, когда меха были готовы к продаже. Но я думала – нет, надеялась, – что Уитакер поступит иначе. Надеялась, что у него будет причина остаться. Он сжал губы, разглядывая меня, и на одно страшное мгновение я заволновалась, что ему каким-то образом удалось прочесть мои мысли.

– Ты играешь в азартные игры? – спросил Уитакер.

– Азартные игры? – повторила я, не понимая, с чего он вдруг так резко сменил тему.

Его глаза весело сверкнули.

– Я так и думал. Часто, когда люди играют в карты и делают ставки, они используют символические предметы вместо того, что на самом деле ставят. Например, я хочу поставить свою лошадь на то, что выиграю, но не могу же я привести ее прямо к столу, правильно?

Я неуверенно кивнула, не понимая, какое отношение это имеет к нашей сделке.

– Почему бы мне не взять у тебя такой символ? Ты получишь сахар прямо сейчас, но и я внакладе не останусь.

– Звучит… справедливо, – согласилась я. – Но что именно я обязуюсь тебе отдать?

Он безразлично пожал плечами:

– Мы можем подумать над этим позже… Возможно, медовый торт, который ты приготовишь, когда пчелы переживут зиму.

– Урожай будет только к концу лета, – практично забеспокоилась я.

– Я сказал «возможно», – улыбнулся Уитакер. – Сейчас решать не обязательно.

– Тогда что я тебе отдам в качестве символа?

Он задумчиво склонил голову набок.

– Есть одна клятва. Ее используют большинство игроков. Она очень простая, но очень искренняя.

– И что это за клятва?

Уитакер взял мою руку и вгляделся в нее.

– Уколи палец и приложи его к платку. Скажем, три раза. По капле крови за каждые десять фунтов сахара. – Он провел указательным пальцем по моей ладони, вычерчивая линию сердца. От щекотного ощущения по моему телу пробежала дрожь.

– Я… – Я помедлила, пытаясь представить, что сделал бы папа, но картинка не складывалась. Папа никогда не попал бы в ситуацию, когда ему пришлось бы брать что-то взаймы. Когда ему что-то было нужно, он просто за это платил.

Но ведь символ для этого и нужен. Для оплаты! Я посмотрела на ульи, видневшиеся за краем поля. Даже в темноте можно было различить их белые стенки. Сейчас они совсем не походили на шумную трудовую колонию, полную жизни. На самом деле они скорее напоминали могильные камни.

– Хорошо, – решительно согласилась я, прогоняя от себя мысли о могилах и о папе.

Папы здесь не было, ему не приходилось иметь дело с глупым братом, который все испортил и сбежал как трус. Я осталась один на один с ошибками Сэма и не могла решить эту проблему в одиночку. Было бы глупо с моей стороны отказаться от помощи.

Уитакер достал нож, висевший у него на поясе. Я даже не успела понять, что происходит, когда он полоснул серебристым лезвием по подушечке моего безымянного пальца. Я вскрикнула и отдернула руку. Кровь выступила из ранки, темная, точно проклятые рубины. Уитакер сунул руку в куртку, надетую на меня. Я отшатнулась, а он извлек из внутреннего кармана носовой платок.

– Приложи сюда, – велел Уитакер, бросая мне клочок ткани. В уголке было что-то вышито, но в темноте я не смогла разглядеть монограмму.

– Ты меня поранил! – возмущенно пискнула я. Не то чтобы было так уж больно, но скорость, с какой он это сделал, застала меня врасплох.

– Совсем чуть-чуть, – беспечно возразил Уитакер. – Но тебе нужно отпечатать три капельки, пока кровь не запеклась. Иначе придется повторить.

Я прижала платок к ранке один, два, три раза, а потом обернула его вокруг пальца, чтобы остановить кровь. Через несколько секунд я бросила клочок ткани Уитакеру.

– Спасибо, – сказал тот, сворачивая платок. – Теперь протяни мне руку.

– Ты шутишь.

– Клянусь, твои пальцы больше не пострадают. – В доказательство своих слов он убрал нож.

А потом между нами вдруг возник пакет сахара. Секунду назад у него в руках ничего не было – и вот он уже держит пузатый бумажный мешочек.

– Возьми, – сказал Уитакер, протянув его мне. Увидев мое сомнение, он сломал восковую печать и открыл мешочек, доверху заполненный сахаром. В лунном свете белый песок сверкал точно кварц.