— А сколько в одном часе у омхов минут? — признаться, я оказалась абсолютным неучем в том, что касалось иных рас и звёздных систем. Даже систему времени изучить в своё время не потрудилась. Всё же образованной девушкой меня не назовёшь.

— Что? – не понял мой вопрос Демьян.

— Ну, на сколько минут наш земной час отличается от часа омхов? На «Осе» же наше время выставлено?! Земное?! Как принятая в солнечной системе величина времени. Или как это правильно называется, — я виновато пожала плечами. — Я этого не знаю, прости.

Демьян уставился на меня в упор.

— Повтори!

— Сколько минут в часе у омхов? – медленно, ничего не понимая, пробормотала я.

Мужчина моргнул и, потянувшись вперёд, быстро что-то набрал на панели. Лицо его приобрело самый серьёзный вид. Цифры замерцали, погасли и тут же вспыхнули вновь.

До начала экстренного торможения осталось пятнадцать минут.

— Анита, земляночка моя, ты мой маленький гений, — усмехнулся Демьян. — Молодец, девочка.

Мой висок обжёг крепкий поцелуй.

—У нас всё ещё есть проблемы? – невинно поинтересовалась я.

— Вот теперь уже нет, – весело отозвался марионер. — Мы уберёмся из этого ада. И ноги больше ни твоей, ни моей не будет на столь сомнительных космических суднах.

— Я бы предпочла, чтобы этот полёт вообще был последним в моей жизни, — очень тихо шепнула я в ответ. Демьян услышал и успокаивающе чуть сильнее сжал меня в объятьях.

Улыбнувшись, я откинулась на широкую мужскую грудь. В горле немного першило, но болезнь явно отступала. Насморк исчез, да и кашель не так мучил. Антибиотик, который вколол мне Демьян, оказался весьма эффективным.

С самым задумчивым видом мой мужчина гипнотизировал панель управления. Его огромная ладонь лениво блуждала по моему бедру, сжимая его. Я же млела в его руках, наслаждаясь теплом мужского тела. Так непривычно и так хорошо.

Цифры медленно ползли вперёд, приближая момент начала экстренного торможения корабля.

Я вообще не представляла, как всё это будет происходить. И как можно отстрелиться или отшвартоваться от огромного пассажирского судна через абсолютно герметичный отсек. Но задавать лишних вопросов не хотелось. И не потому, что я боялась показаться Демьяну глупой, а просто не желала отвлекать его за пять минут до начала нашего побега с этого адского крейсера.

Рассматривая кнопочки на сенсорном экране панели управления, я поражалась тому, как можно запомнить значение каждой. Да их тут сотни. Маленькие, большие, красные, жёлтые, голубые, горящие и пульсирующие, круглые и квадратные кнопочки привлекали внимание, и руки чесались на что-нибудь нажать.

— Что ты возишься? – проворчал Демьян. – Волнуешься?

— Конечно, — честно созналась я и, не удержавшись, провела пальчиком по панели между двумя красивыми розовенькими кнопками.

— Осторожнее, солнышко. Нажмешь на одну из них и запустишь наши кресла в потолок. Это кнопки эвакуации пилотов при крушении судна в атмосфере планеты при взлёте или посадке.

Я быстро отдёрнула руку, а несносный боевой офицер марсианской армии похихикал. Но веселье его долго не продлилось. Быстро подхватив на руки, Демьян пересадил меня на кресло второго пилота и пристегнул. Правда на сей раз мои руки и ноги не оказались скованными. Сам, усевшись на место, незамедлительно пристегнулся. Одним нажатием на рычаг Демьян запустил цепочку реакции на панели. Всё ожило и засияло разноцветными огоньками. Голографический экран, демонстрирующий отсек крейсера, в котором мы находились, погас. На его месте тут же развернулось другое табло, с постоянно текущими ручейком в несколько столбцов цифрами.

Крейсер заметно тряхнуло раз, ещё раз. От возникшей вибрации у меня застучали зубы. С ледяным отрешённым выражением лица, Демьян уверенно держался за рычаг, попеременно двигая его то влево, то вправо. Пальцы его второй руки бабочкой порхали над панелью. Он словно на музыкальном инструменте играл, перебирая кнопками.

Нас снова весьма ощутимо тряхнуло. Всё вокруг загудело и завибрировало с новой силой. Мои уши моментально заложило, тело словно чем-то тяжёлым вдавило в кресло. В голове мелькнула мысль, что на меня кирпичная стена рухнула. В голове царил жуткий туман и гул. Дыхание спёрло, а в носу что-то странно защипало. Проведя ладонью над верхней губой, я обнаружила густую яркую кровь на пальцах.

Моё состояние становилось все хуже. Я абсолютно дезориентированная задыхалась, хватая воздух ртом. Периодически подкатывала тошнота, но желудок был пуст. Сглатывая, я ощущала привкус желчи на зубах. Мелькнула мысль, что я умру, но внезапно всё схлынуло.

Словно волшебник махнул палочкой и мои мучения прекратились.

С глухим стоном я подалась вперед. Жёстко впивающиеся в кожу ремни не давали мне наклониться и засунуть мою многострадальную голову между колен. Дёрнувшись, я повисла на ремнях, все еще тяжело дыша и постоянно сглатывая горечь во рту. С подбородка капали тяжёлые тягучие красные капли. Так плохо мне, наверное, никогда не было.

Но я не хотела казаться слабой. Я уговаривала взять себя в руки и не вздумать разреветься. Это просто перегрузка, от этого еще никто не умирал.

— Жестковато отшвартовались, — радостно хмыкнул сидящий рядом Демьян, — отсек полностью разорвало. Ты там как, Анита? Сильно тряхнуло?

Он веселился. Я тут по-тихому умираю, а этому желтоглазому гиганту весело. Зараза. Ещё раз сглотнув, медленно приподняла голову и осуждающе взглянула на марионера. Улыбка с его губ сползла в миг.

— Анита!

Демьян, мгновенно отстегнувшись, соскочил с кресла. На его лице мелькнуло крайнее беспокойство. Отстегнув ремни, он вытащил меня с кресла и унёс в медицинскую капсулу. От резких движений замутило сильнее. Как только моё тело коснулось матраса, я незамедлительно свернулась калачиком, спрятав лицо. Всё, что мне сейчас хотелось, – это ровно дышать и не двигаться. Вообще.

Руку кольнуло, но даже это не заставило меня пошевелить конечностями.

— Анита, солнышко, нужно стереть кровь. Давай, милая, повернись. Я быстро тебя оботру, и ты сможешь отлежаться. Слабенькая ты совсем. На космического волка не потянешь.

— Больно надо, — прокряхтела я, переворачиваясь на спину, — предпочту быть сухопутной крысой.

— Да какая с тебя крыса, — Демьян снова хмыкнул и оценивающе глянул на бедную меня, — так мышонок домашний.

Ответом ему послужил мой праведный гневный взгляд.

Демьян колдовал надо мной, стирая влажной губкой остатки кровяных разводов с подбородка и груди. Осторожно дёрнув, он снял с меня испачканную белую рубашку, ославляя обнажённой. Но замёрзнуть я не успела, на моё тело Демьян тут же накинул одеяло. Все болело и ломило. Тошнота никуда не делась. Перед глазами все плыло. И лучше не становилось.

Схватив свой огромный чёрный рюкзак, марионер вынул мой скромненький зелёный рюкзачок. Не понятно почему, но на моих глазах появились слёзы. Зажмурив глаза и не давая капелькам скатиться по щекам, я подавила желание протянуть руку и коснуться своей вещи. Демьян, не замечая моего состояния, распахнул сумку и вынул тонкую белоснежную шаль.