Когда Маша оказалась во дворе родительского дома, время близилось к ужину. У неё за весь день не было времени поесть, да и аппетита тоже не было, в автобусе вернулась утренняя головная боль, и всё, чего хотелось, это добраться до постели и уснуть. Но вряд ли этим мечтам суждено было сбыться. В подъезд Маша входила со страхом, представляя, что её ждёт в квартире. Возмущённые и растерянные родители, и сестра в слезах и наверняка тоже в возмущении. Все возмущены, а ей отвели роль буфера, судя по всему.

В дверь пришлось звонить, ключей у Маши не было. Открыл отец, хмурый и небритый, её увидел и вздохнул. Сумку у Маши забрал. Та порог квартиры переступила, на шею отцу бросаться не стала, он не был любителем проявления бурных эмоций, и поэтому Маша только спросила:

- Ну что?

Павел Викторович безнадёжно махнул рукой. Но сказал:

- Хорошо, что приехала. Мне эти женские крики порядком надоели.

- А я, по-твоему, не женщина? – попробовала пошутить Маша. Сунула ноги в тапочки, всё-таки к отцу приблизилась и поцеловала того в щёку. Ненадолго повисла у него на шее, давая себе секунду-другую передышки.

Отец похлопал её по спине.

- У тебя лучше получается во всём этом разбираться. – И крикнул в квартиру: - Галя, Маша приехала!

Вперёд матери из комнаты выглянула Света. Маша посмотрела на неё, и решила, что прекрасно маму и её паническое настроение понимает. Невозможно, невозможно было поверить, что их Светка, их маленькая девочка, которая, кажется, ещё вчера была ребёнком, находится в положении. И Маша, естественно тут же переполнилась негодованием по поводу того, что Глеб Голиков посмел испортить их девочке жизнь.

Света же сердито насупилась, увидев старшую сестру.

- И ты приехала!

Маша остановила её жестом.

- Лучше помолчи, - сказала она ей.

- Да пожалуйста! Я ни с кем из вас говорить не буду! – Света вернулась в свою комнату и громко хлопнула дверью. Маша на отца обернулась, но тот только хмурился. По всей видимости, слов у него уже не осталось. Да и не был он никогда особо красноречивым человеком. Это мама с ним ругалась, а отец только кулаком по столу мог стукнуть, когда ему надоедало слушать.

Мама из кухни вышла, на лице каменная маска, посмотрела на закрытую дверь в комнату, после чего уже к Маше подошла. Обняла ту.

- Я рада, что ты приехала.

- Как я могла не приехать?

Они все втроём прошли на маленькую кухню. Маша втиснулась на табуретку между столом и подоконником, это место обычно занимали они со Светой, потому что родители не помещались. Родители застыли в скорбных позах, переглянулись, мама в коридор выглянула, но Света затаилась в комнате. Галина Ивановна же шепотом призналась:

- Не знаю, что делать. У меня будет инфаркт.

- Мама, ну что ты говоришь? Какой инфаркт? – Маша поторопилась постучать по столу костяшками пальцев.

- А что ещё? Я второй день живу на корвалоле! Это только отец ваш спокоен, как танк.

- Галя, если я вместе с тобой не рыдаю, то это не значит…

- А что это значит?

- Когда я хотел идти ему морду бить, ты меня остановила!

- Паша, какую морду? Это амбал два мера ростом и дружки у него бандиты! Я вдовой остаться не хочу!

Маша посмотрела на тарелку с блинами, вдруг поняла, что голодна и свернула один блин трубочкой. Откусила. Что может быть лучше маминых блинов? Особенно, когда тебе плохо.

- Маша, перестань кусочничать, я тебя сейчас покормлю.

Галина Ивановна поспешила к плите, а Павел Викторович на своё законное место за столом присел, на старшую дочь посмотрел. Кивнул ей.

- А ты чего отощала?

Галина Ивановна услышала и тоже взглянула, оценивающе. Маша же глаза закатила.

- Ничего я не отощала. Я слежу за фигурой.

- Не платят?

- Папа, ты считаешь, что я проедаю всё, что зарабатываю?

- Обычно так и бывает.

- Паша, перестань говорить глупости.

Павел Викторович стукнул кулаком по колену, головой качнул.

- Опять я глупости говорю!

Маша его по плечу погладила.

- Всё у меня хорошо. И ем я нормально. И даже в ресторанах. Просто так нужно, папа. Это стройность.

Отец фыркнул.

- И что, мужикам нравится?

- Паша!

А Маша рассмеялась.

- Не знаю, кого ты имеешь в виду, папа, но если в глобальном смысле, то да, это им и нравится.

- Не понимаю…

- Тебе и не надо, ты давно и счастливо женат.

- Ага.

Галина Ивановна поставила перед дочерью тарелку с пловом.

- Поешь.

- Мама, как пахнет!..

Павел Викторович наблюдал за тем, как дочь ест, после чего качнул головой, на жену глянул с намёком. И сказал:

- А ещё говорит, что не голодает.

- Я не голодаю, пап. Просто сегодня толком ещё не ела, даже не завтракала.

- У тебя что-то случилось? – забеспокоилась Галина Ивановна.

Маша жевала, раздумывала, после чего сказала:

- По сравнению с тем, что случилось у вас, у меня полная малина.

Вспомнив о беде, Галина Ивановна снова вздохнула, присела на табурет, затеребила в руках кухонное полотенце.

- Даже не знаю, зачем я попросила тебя приехать, - призналась она. – Что ты можешь сделать? Уже никто ничего сделать не может.

- Она сама призналась? – спросила Маша.

- Как же, признается она!

- Тише, Галя.

Галина Ивановна перевела дыхание, затем снова к Маше обратилась.

- Медосмотр у них был, и вот такой сюрприз. Маша, ты понимаешь? Теперь все узнают. Господи, два месяца назад семнадцать исполнилось, у меня в голове не укладывается. Отпрашивалась у нас в клуб с подружками, Паша только до одиннадцати разрешил. А тут… - Она развела руками, на мужа посмотрела беспомощно. Маша тоже на родителей смотрела, и ей стало невероятно жаль их. Хотелось что-то сказать, как-то успокоить, но никаких подходящих слов не находилось. Наверное потому, что сама до конца поверить не могла, никак не получалось уложить новость в голове.

- А про Глеба она сказала?

Галина Ивановна скорбно кивнула, а отец за сигареты схватился.

Глеб Голиков был парнем непутёвым, насколько Маша помнила. Вечный хулиган и задира. Обычно более старшие дети во дворе на младших внимания не обращают, особенно девочки на мальчиков, а вот Глеба Маша помнила. Несмотря на то, что они учились в разных школах, и у них во дворе Глеб появлялся временами, приезжая к родственникам погостить. Но знали его все, это уже многое говорит о человеке, разве нет? А когда подрос, звание хулигана сменил на малолетнего бунтаря, а после и преступника. То, что у участкового на Голикова толстая папка со списком правонарушений имеется, Маша знала прекрасно, как и любой человек в их дворе. И вот теперь этот субъект к ним в родственники набивается, судя по всему.