Возглавлявший MACV генерал Уэстморленд и его заместитель генерал Крейтон Абрамс сами служили в 1944 году в Арденнах. Если бы они более внимательно присмотрелись к этой аналогии с последним сражением фон Рундштедта, возможно, они бы сумели более адекватно оценить угрозу, исходившую от Северного Вьетнама, положение которого, как они думали, становилось все более отчаянным. Однако мы все являемся заложниками своего собственного опыта. Для Уэстморленда и его старших советников битва в Арденнах была примером последнего военного усилия смертельно раненного противника, а не всеобщего восстания, преследующего политическую цель.

От такого представления о решающем военном наступлении оставался лишь шаг до вывода, что коммунисты прибегнут к своему испытанному приему и попытаются блокировать основную часть американских войск, как это было сделано с городом Бастонь во время Арденнского наступления 1944 года, и разом уничтожить ее в рамках одного-единсгвенного сражения, как при Дьенбьен-фу в 1954 году. Американские аналитики и их военные начальники искренне верили, что вымотанная и отчаявшаяся северовьетнамская армия пойдет ва-банк и предпримет военное нападение с целью национального унижения QUA, которое доведет антивоенные настроения среди американцев до критической точки. Французы при Дьенбьенфу действительно потерпели тактическое поражение, однако не следует забывать о том, что оставшиеся французские экспедиционные силы в Индокитае были довольно многочисленны, находились в состоянии полной боевой готовности и были способны выполнять свои задачи и после разгрома при Дьенбьенфу их пришлось вывести из Вьетнама лишь под давлением уставшего от войны населения метрополии. Американцы, и особенно ЦРУ, не переставали вспоминать Дьенбьенфу с того момента, как ввязались в войну во Вьетнаме. Если, продолжали рассуждать аналитики, наступление Севера с целью победы в войне было неминуемым и если коммунисты действительно проигрывали войну, они должны были бы устроить новый Дьенбьенфу, чтобы лишить войну во Вьетнаме поддержки американского народа.

Одержимость историческими параллелями была не единственным слабым местом позиции США. Большую проблему представляла общая структура военного командования США и Южного Вьетнама, снижавшая их способность к быстрому реагированию. Печальный факт, с точки зрения главнокомандующего Уэстморленда, состоял в том, что он был не единственным, кто нес ответственность за военные действия США во Вьетнаме.

Главнокомандующий ВМС США на Тихом океане командовал всеми стратегическими и воздушно-десантными войсками США в прибрежных районах. Военно-воздушные силы США являлись самостоятельным видом вооруженных сил. ЦРУ курировало свои собственные оперативные программы внутри страны, отдельные из которых (например, тайная операция «Феникс» или программа политических убийств) принципиально не предусматривали участие традиционных видов вооруженных сил. Посол Банкер в Сайгоне отвечал за все связи с Южным Вьетнамом. Южные вьетнамцы также имели свои собственные военные, административные и региональные организации. И за всем этим стояла демократическая администрация президента Джонсона в Вашингтоне, чутко реагировавшая — и это правильно — на любое изменение ситуации во Вьетнаме, которое могло бы повлиять на общественное мнение, и на практике применявшая политику ручного управления войной с расстояния в 5 тысяч миль.

Все рычаги этой централизующей политики были в руках Роберта Макнамары, амбициозного и самонадеянного штатского, занимавшего пост министра обороны США и искренне убежденного в том, что единственным способом ведения войны являются методы микроменеджмента, преподаваемые в Гарвардской школе бизнеса. Вскоре дело дошло до абсурдных ситуаций, когда президент Соединенных Штатов, склонившись над картой тактических целей Вьетнама, требовал у сотрудников штаба ВВС подробных оценок результатов бомбардировок. Иногда они даже передавались ему во время полета на борт президентского самолета. Рассказывают, как после получения очередной оценки Линдон Бэйнс Джонсон воскликнул: «И это все, на что способны наши ВВС? Пусть разнесут еще пару вшивых бараков!»

К 1968 году по военному каналу отдачи приказов не спускалось никаких здравых решений. Способ обращения Роберта Макнамары с военными был очень прост: тех, кто с ним не соглашался, он, если мог, увольнял, если не мог уволить — ограничивал их полномочия и перекрывал доступ к президенту. Пагубное влияние министра обороны имело роковые последствия: отсутствие у Джонсона контактов с любым представителем военного ведомства, чья точка зрения отличалась от точки зрения Боба Макнамары, стало одной из главных причин последующего поражения.

Уровнем ниже этого сверхцентрализованного Национального командования располагалось множество конкурирующих разведывательных организаций. Даже неполный список органов, вовлеченных в разведывательную деятельность, создает ощущение поистине византийского бюрократического аппарата, занимавшегося сбором и анализом разведданных по Вьетнаму: Управление национальных оценок; Центральное разведывательное управление; Разведывательное управление министерства обороны США; Агентство национальной безопасности; Национальное управление воздушно-космической разведки; Управление военно-морской разведки; разведывательный отдел (J2) Командования по оказанию военной помощи Вьетнаму; Объединенный разведывательный центр во Вьетнаме; Объединенный центр допроса военнопленных; Объединенный центр по работе с документами; Объединенный центр по работе с материалами. Все эти службы США имели аналоги в виде собственных разведывательных органов Республики Вьетнам.

В довершение всех бед большинству южновьетнамских сотрудников якобы совместных разведывательных центров во Вьетнаме было отказано в доступе к особо секретным документам США, таким, например, как документы радиотехнической разведки с грифом «не для иностранных граждан». Принцип необходимого знания применялся столь жестко, что истинная картина происходящего неизбежно имела фрагментарный характер. В свою очередь сотрудники южновьетнамской разведки (подобно полицейским из специальной службы Королевской полиции Ольстера, которые стараются не делиться полученной от проверенных источников в ИРА информацией с офицерами британской армии, видя в них «иностранцев») старались по возможности не передавать наиболее секретные данные своей агентурной разведки сотрудникам разведки США, справедливо считая их «перелетными птицами» (установленный в США одногодичный срок службы для военных исключал длительное пребывание на одном месте и возможность накопления опыта). Наконец, южнокорейский контингент, один из самых боеспособных и удачливых среди американских союзников, вообще отказывался передавать какие-либо разведданные с вверенной его контролю территории без специального на то приказа.

Через этот лабиринт разведывательных организаций во Вьетнаме проходил головокружительный поток разведданных. Объединенный центр по работе с документами — ввиду проблем с языком он находился в ведении армии Республики Вьетнам — имел дело с полумиллионом страниц захваченных документов ежемесячно. Лишь 10% этих документов имели информационную ценность, однако каждый пропитанный кровью или экскрементами листок приходилось брать в руки и внимательно прочитывать. Объем работы был фантастическим. Проблема США состояла не в том, что они испытывали нехватку разведданных во Вьетнаме, а, наоборот, в том, что этих данных было слишком много.