Но мафия… эти люди были мафией… и он сам был мафией. И собственное государство отдало его мафии там, в Колумбии.

– Так значит, я могу рассчитывать на убежище?

– И на вознаграждение тоже.

– В обмен на что?

– На вашем месте я бы не задерживался в Косово. Здесь могут быть ваши враги. И в отличие от меня, они заинтересованы не в том, чтобы сотрудничать, а в том, чтобы убить. В конце концов, Дрыжак убит, и за это кто-то должен ответить, верно?..

…

– Вы сейчас служите на базе ВМФ в Рота.

…

– Сейчас в штабе НАТО формируются две рабочие группы. Одна из них – несекретная, называется «Благородный лев», ее задача – определение потребностей и формирование новой структуры обеспечения безопасности восточных членов альянса, в частности – Польши, стран Прибалтики, Румынии. Попробуйте переведитесь в эту группу. Стаж оперативной работы у вас большой, послужной список неплохой.

– Уже нет.

– Да перестаньте. Сейчас двадцать первый век. В отношении вас ничего не доказано, Корбан сам занимался совсем неблаговидными делами, и в отношении его уже было одно внутреннее расследование. Поговорят – и забудут. Второе – если не получится в Европе, возвращайтесь в Вашингтон. В Пентагоне, в штабе SOCOM формируется секретная оперативная группа по Украине. Попробуйте попасть туда. Если вы попадете в одну из этих групп – будем считать, что наше сотрудничество началось.

Коммандер подумал. Выбора у него, в общем-то, не было.

– Хреновы ублюдки. Вы всё же из КГБ. Или ГРУ. Или…

– Или, коммандер. Вы делаете доброе дело. Задумайтесь вот о чем. До девяностых годов мир был в равновесии. Каждый знал свое место. И каждый знал свой предел. В мире было полно мест, куда можно было спрятаться и жить припеваючи. А что произошло в девяностые? Мир стал одномерным, плоским. Некуда стало прятаться от Соединенных Штатов Америки. Соединенные Штаты получили контроль за перемещением денег по всему миру, за телефонными звонками… за всем. Но одновременно с этим в чистые и ухоженные города хлынул поток всякой мрази, верно? Мрази, которая не умеет пользоваться телефоном, туалетом, душем, не работает, но претендует на пособие. Мы хотим исправить эту ситуацию. Вернуть все, как было. Мы не хотим побеждать Америку до конца. Мы просто хотим всё, как было. И так будет лучше для всех, коммандер. В том числе и для вас…

– Как думаешь, он будет работать?

Жека-Слон, мой бывший сослуживец, а теперь мой куратор из ГРУ, лихо опрокинул в себя бокал с кофе. Было жарко, и кофе был заварен «по-хорватски», то есть с молоком, и подавался холодным, даже ледяным[59].

– Будет, почему нет…

– Честь…

Жека скептически рассмеялся.

– Какая честь, я тебя умоляю. Мы навели о нем справки – в Испании он уже много лет действует в интересах колумбийской наркомафии, даже совершал для них заказные убийства. Получает от них деньги за использование армейской инфраструктуры для кокаинового наркотранзита через побережье и осведомление. Какая, на х…, честь. Будет работать, как миленький…

– Какая честь… – задумчиво повторил я.

– Мне интересно вот что… – сказал Жека, – эта телка, которая тебя нашла… как ее…

– Абаль?

– Она самая. Ты ее трахнул?

– Нет.

– И напрасно. Баба, с которой ты спал, и баба, с которой ты не спал, – две разные бабы. Нам интересно – кого она представляет. Мы пробили паспорт, который она тебе дала, – он легальный, внесен во все базы данных, на него ничего нет ни в Интерполе, ни в базе данных террористов, нигде…

– Она вообще-то лесби.

– Да перестань, какая лесбиянка. Нет никаких лесбиянок, а есть бабы, которым не повезло в жизни. Вопрос в том, кого она представляет. Такой паспорт просто так на дороге не валяется, сейчас не те времена. И нам интересно, кто тебе его устроил. Если в Скандинавии есть кто-то, кто разочаровался в существующей системе вещей, то это нам очень и очень интересно…

Жека допил кофе и встал.

– Так. Террористов в Куманово мы разгромили, американца – скорее всего, завербовали. Теперь – этот швед. То, что он дал тебе такой паспорт, уже само по себе компра. Возвращайся в Швецию, найди эту самую Абаль и попробуй через нее выйти на ее хозяина. Действуй, не стесняйся…

– А если это ловушка?

– Если ловушка – не мне тебя учить. Это – твоя земля, ты там десятком разных способов выберешься. Канал связи старый, он не скомпрометирован. Давай действуй, а я поехал. У меня самолет…

Жека издевательски отдал что-то вроде нацистского салюта и вышел. В кафе как раз заходили польские солдаты из сил по поддержанию мира, Жека что-то сказал им пьяным голосом российского туриста, попробовал даже пожать руку. Те на провокацию не повелись и сказали: иди, пан, иди, на самолет опоздаешь…

А я сидел перед бокалом с растаявшим кофе по-хорватски и думал: и вправду, какая честь. Какая, к чертовой матери – честь…