Эпло пропустил это замечание мимо ушей.

– Тише, Грюндли, – прошептала Элэйк.

– Что нам нужно сделать, чтобы защитить себя: в самом общем смысле. Ты, – Эпло посмотрел на эльфа, – лучше продолжай притворяться девушкой. Закрой лицо шарфом и не снимай его. И держи язык за зубами. Помалкивай и предоставь мне вести разговоры.

Теперь что касается тебя… – Эпло многозначительно посмотрел на гномиху.

Грюндли вскинула голову. Она нервно постукивала топорищем о палубу. Топор напомнил Эпло кое о чем.

– Есть ли на корабле оружие? Меньше, чем это. Вроде ножей?

Грюндли презрительно фыркнула.

– Ножи – это для эльфов. Гномы не пользуются таким хилым оружием.

– Ну на судне все-таки есть ножи, – заметила Элэйк. – На камбузе.

– Кухонные ножи, – пробормотал Эпло – Они хотя бы острые? Сможет ли Девон спрятать нож за пояс? Сможешь ты спрятать его… куда-нибудь, – Эпло показал на облегающий наряд Элэйк.

– Конечно, они острые! – заявила Грюндли с чувством оскорбленного достоинства. – Когда это гномы делали тупые ножи? Но они могут быть острыми, как этот топор, и все-таки не проткнут шкуру этих вонючих тварей.

Эпло помолчал, думая, как бы помягче сказать то, что он имел в виду. Наконец он решил, что мягкость тут неуместна.

– Я не предлагаю вам использовать ножи против змеев. – Он не стал ничего добавлять, надеясь, что они поймут и так.

Они поняли… через несколько мгновений.

– Ты имеешь в виду, – сказала Элэйк, испуганно расширив глаза, – что мы должны использовать ножи против, против… – Она запнулась.

– Против себя, – закончил за нее Эпло, решивший поставить их перед фактом. – Иногда смерть может быть избавлением.

– Я знаю, – сказала Элэйк и содрогнулась. – Я видела своих соплеменников, убитых змеями.

– Я тоже видел эльфа, которого замучили змеи, – добавил Девон.

Грюндли ничего не сказала. Даже настырная гно-миха выглядела подавленной. Девон глубоко вздохнул.

– Мы понимаем, о чем вы говорите, и благодарны вам, но я не уверен, что мы сможем..

«Сможете, – хотел ответить Эпло. – Когда ужас и мучения станут большими, чем вы сможете вынести, вы будете готовы на все, лишь бы это прекратилось».

«Но как я могу сказать им об этом? – с горечью подумал патрин – Они же дети. Что они знают о боли и страданиях, кроме занозы или шишки на лбу?»

– Может быть. – Девон прикусил губу. Он очень старался быть храбрым. – Может быть, вы покажете нам, как это делается? – Он посмотрел на девушек – Не знаю, как Элэйк и Грюндли, а я никогда… не делал ничего подобного. – Эльф печально улыбнулся – В этом я полная неумеха,

– Не нужно ножей, – сказала Элэйк – Я не хотела говорить, но у меня есть с собой одна трава. Щепотка этой травы облегчает боль, но, если сжевать целый лист..

– …Это облегчит вам переход к лучшей жизни, – закончила за нее Грюндли. Они посмотрела на Элэйк с невольным уважением – Я и не знала, что ты способна на такое. – Тут ее посетила новая мысль. – А почему ты не хотела говорить нам об этом?

– Я сказала бы – потом, – ответила Элэйк – Я дала бы вам выбор. Ведь я уже говорила, – тихо добавила она, глядя на Эпло, – я видела своих убитых соплеменников.

Тут Эпло понял, что Элэйк влюблена в него. Это открытие нисколько его не обрадовало, скорее даже наоборот. Ну почему именно он? Хотя какая ему разница, разобьется ли ее сердце? В конце концов, она всего лишь менш. Но под ее взглядом Эпло подумал, что, пожалуй, ошибся, принимая ее за ребенка.

– Отлично, Элэйк, – произнес Эпло, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно более холодно и безразлично. – Спрячь эти травы так, чтобы змее не могли их найти.

– Да, конечно. Они лежат..

– Нет! – Эпло вскинул руку. – Не говори, где они. Чего мы не знаем, того из нас эти твари не вытянут. Спрячь яд в надежное место и держи его в секрете.

Элэйк молча кивнула. Ее глаза по-прежнему были прикованы к Эпло

«Выброси это из головы. Это невозможно», – хотел сказать ей Эпло, но так и не сказал.

«Возможно, я должен сказать ей об этом. Так будет лучше. Но как ей это объяснить? Как объяснить ей, что в Лабиринте влюбиться – то же самое, что умышленно ранить себя? От любви не бывает ничего хорошего. Ничего, кроме смерти, печали и одиночества.

И как я объясню ей, что патрин не может всерьез влюбиться в женщину из меншей?» Если правда то, что Эпло слышал о временах до Разделения, бывали случаи, когда патрины, как мужчины, так и женщины, искали развлечения среди меншей. Такие связи считались безопасными и забавными[23].

Но это было давным-давно. Теперь его народ относился к жизни куда более серьезно. Элэйк опустила глаза, и на ее губах появилась робкая улыбка. Эпло понял, что она не правильно истолковала его пристальный взгляд.

– Ладно, с этим разобрались, – грубовато сказал он. – Теперь возвращайтесь в свои каюты и будьте наготове. Не думаю, что нам придется долго ждать. Девон, на всякий случай прихвати нож. Грюндли, ты тоже.

– Я покажу, где хранятся ножи, – предложила Элэйк.

Она улыбнулась Эпло, посмотрела на него из-под опущенных ресниц и: вышла.

Девон последовал за ней. У выхода он обернулся и посмотрел на Эпло неожиданно мрачным и холодным взглядом, но, однако, ничего не сказал. Но Грюндли все-таки остановилась на пороге, ее бакенбарды грозно топорщились.

– Если ты ее обидишь, – гномиха показала патрину кулак, – то змеи там или не змеи, я тебя убью.

– Я думаю, у тебя найдутся дела поважнее, – ответил Эпло.

– Ха! – фыркнула Грюндли, встряхнула бакенбардами, вскинула топор на плечо и затопала прочь. Эпло с проклятием захлопнул дверь.

Патрин расхаживал по маленькой каюте, строил планы, отвергал их, придумывал другие. Он пытался: убедить себя, что это бессмысленно, что он хочет управлять тем, чем управлять невозможно. Но тут его комната внезапно погрузилась во мрак.

Эпло остановился, ничего не видя перед собой. Тут подлодка на что-то наткнулась. От толчка Эпло полетел кубарем и врезался в стену. Донесшийся снизу скрежещущий звук заставил Эпло предположить, что корабль сел на мель.

Судно кренилось набок, все вокруг двигалось, скрипело и стонало.

Эпло застыл, затаив дыхание и прислушиваясь.

В маленькой каюте уже не было темно. Она была залита ярко-синим мерцающим светом, которым горели знаки на коже у Эпло. Патрин лишь однажды видел, чтобы руны так настойчиво предупреждали его об опасности, но это было в Лабиринте, когда Эпло случайно провалился в пещеру синего дракона, самого страшного из всех чудовищных тварей, обитающих в том проклятом месте.