На другой стороне улицы он увидел Китти. Или это не Китти? На ней была куртка Китти, это точно, но у нее была совершенно другая прическа, и выглядела она очень нарядно. Он отошел в тень и присмотрелся. Это была Китти. Но она что-то с собой сделала. Изменила цвет волос, что ли?

Она помолодела на несколько лет.

Он увидел, как она оживленно разговаривает с этой бедной Лили Райан, чей ребенок был украден много лет назад, из-за чего муж очень жестоко с ней обращался. Эдди смотрел, как Китти идет по улице. Он не хотел признаваться самому себе, что жизнь была бы намного легче, если бы сейчас он шел домой к Китти пить чай.

Демонстрация против строительства новой дороги прошла через весь город и дошла до Боярышникового леса. Некоторые несли плакаты с надписями «Спасите нашу святую» или «Нет — новой дороге». События освещались телевидением и журналистами национальных газет.

Отец Брайан Флинн знал, что ему придется сделать какое-то заявление. Он не имел морального права оставаться пассивным наблюдателем. Но ему была ненавистна мысль о том, что он может появиться на экранах телевизоров.

— Мои волосы в таком беспорядке, я похож на щетку для мытья посуды, — признался он сестре.

— Сходи к Фэбиану, он отличный парикмахер, — посоветовала Джуди.

— Ты с ума сошла — за эти деньги можно неделю кормить семью.

— Ты не должен кормить семью, иди, Брайан, и мне приятно это сделать, — сказала она твердо.

Он отправился в салон, чувствуя себя так глупо, как никогда в жизни. Он не мог видеть, что делает с его волосами парень, называвший себя Фэбианом, но после салона он стал выглядеть гораздо лучше.

У него взяли интервью, в котором он сказал, что источник Святой Анны является объектом местного поклонения и всегда печально видеть прихожан, огорченных тем, что задевают их чувства.

Неделю спустя у него снова взяли интервью на митинге со свечами в поддержку идеи убрать из Россмора транзитный грузовой транспорт. На этот раз отец Флинн сказал, что гибель ребенка должна быть оплакана и руководящие лица должны сделать все возможное, чтобы мы были уверены, что здесь не оборвется ни одна молодая жизнь.

— Я уверен, что любой, увидевший оба интервью, будет считать меня совершеннейшим шутом, — сказал он Джуди.

— Нет, они решат, что ты человек, который знает, чего хочет, — ответила Джуди.

Она проявила себя гораздо более уравновешенным человеком, чем он думал. Она сказала, что понимает, какая это глупость, но все же обретает душевный покой, помолившись у этого старого источника. Она выкрасила кухню в доме матери и принесла ей котенка, который развлекал старую женщину, — но мать так и не сказала, что узнала Джуди.

Брат и сестра каждый вечер заходили в бар при отеле выпить по бокалу вина. Однажды они увидели там Эдди и помахали ему рукой, чтобы он к ним присоединился. Никто не упоминал о Наоми, Китти или матери.

Это была очень приятная беседа.

— Я думаю, мы все заметно повзрослели в результате всего этого, — сказала Джуди позднее.

— Если бы, если бы, — ответил отец Флинн. Он предвидел впереди серьезные проблемы, которые нужно будет решать каждый день.

Голоса за и против дороги, голоса в защиту леса только набирали свою силу — хотя на первый взгляд это казалось не так.

Вот и вы, Мерседес. Я видела короткий сон. Мне снилось, что я опять в Россморе и иду по многолюдной улице. Мне это часто снится. Но вы совсем не знаете, где это. Это в Ирландии, за морем. От Лондона до Ирландии всего пятьдесят минут самолетом. Когда-нибудь вы там побываете. Такой религиозной католичке, как вы, там понравится.

Ладно, что было, то было.

Вы мне всегда нравились, Мерседес, гораздо больше, чем дневные сиделки. Вы уделяли людям больше времени, вы угощали чаем. Вы слушали. Они не слушали, они только говорили, что нужно сесть, или проснуться, или встать, или приободриться. Вы никогда так не говорите.

У вас приятные прохладные руки, от вас пахнет лавандой, а не дезинфицирующим раствором. Вы проявляете заинтересованность.

Вы говорите, что вас зовут Мерседес и вы хотели бы выйти замуж за доктора. Вы хотели бы посылать своей матери побольше денег. Но мне потребовались недели, чтобы узнать это о вас, Мерседес, потому что вы хотели говорить только обо мне и моем здоровье.

Я хотела бы, чтобы вы называли меня Элен, а не мадам. Пожалуйста, не зовите меня миссис Харрис. Вы так дружелюбны, так интересуетесь моей семьей, когда они меня навещают. Мой высокий красивый муж Джеймс, моя обходительная свекровь Наташа, моя чудесная красивая дочь Грейс.

Вас интересует все о моей семье, и я с удовольствием вам рассказываю. Вы так много улыбаетесь. И вы не любопытны и не ведете себя подобно полиции, ведущей допрос. Так ведет себя Дэвид. Вы знаете Дэвида, это парень Грейс. Я думаю, вы понимаете это, часто вы его вежливо выпроваживаете. Вы знаете, что он меня утомляет.

Но с вами я готова говорить постоянно.

Вам нравится рассказ про тот вечер, когда я встретила красивого мужчину, Джеймса Харриса, двадцать семь лет назад, и когда я взяла платье моей соседки по квартире, чтобы пойти на вечеринку. Он сказал, что платье такого же цвета, как мои глаза, и что у меня должен быть хороший художественный вкус. На самом деле у нас было одно платье на троих, и оно мне подходило.

Я рассказала вам правду об этом и о том, как я в первое время боялась встречи с его матерью Наташей. Их дом был таким большим и внушительным, ее вопросы такими подробными. Я никогда раньше не ела устриц — это было так непривычно. Я рассказывала вам правду про множество вещей, и о том, как они были добры ко мне, после сиротства, в котором я росла, и о том, как они хотели, чтобы я сделала свадебный торт. Наташа возражала, потому что думала, что это получится неумело, но даже она была приятно удивлена.

Я часто навещала приют. Мне говорили, что я была единственным ребенком в приюте, кто не спрашивал о родителях. Все остальные очень интересовались, могут ли их матери когда-нибудь вернуться и забрать их.

Меня это не интересовало. Это был мой дом. Кто-то оставил меня, несомненно, не от хорошей жизни. Что тут спрашивать? Что пытаться узнать?

Я не говорила сестрам, что я так больна, Мерседес. Им было бы тяжело это вынести. Вместо этого я сказала им, что мы с Джеймсом уезжаем за границу и появимся позднее. Я оставила им кое-что по завещанию и письмо. Необходимо благодарить людей за то, что они делают. Это действительно так. Иначе они могут так и не узнать, как им были благодарны. Как вам, например. Я вам очень признательна за то, что вы так внимательно слушаете меня и интересуетесь историей моей жизни.

Вы работали так много и спасли стольких, что поймете, как я тоже много работала, учась на курсах секретарш здесь, в Лондоне. Другие ученицы проводили время за кофе или за разглядыванием витрин, но я много училась и работала.