— Надеюсь, что ничего, но, возможно, тебе станет страшно, когда что-то откроется на дне пропасти. Предоставь другим заглянуть в нее первыми.

С отцом Уитни Фрэнсис столкнулась в дверях дома. Инстинктивно она отступила, пропуская его, но он схватил ее руку и сжал в своих теплых ладонях.

— Рад, что наши пути опять пересеклись. Я навестил вашу тетушку. Она мне сказала, что весьма ценит ваше участие и то, что вы изъявили желание побыть здесь некоторое время. Мы обсудили, как следует провести похороны и заупокойную службу.

— Дата назначена?

— В пятницу вечером; Родители Хоуп желают дать полиции некоторое время, чтобы все утряслось с расследованием. А как вы думаете — это не затянется? И к чему вся эта болезненная процедура?

В ушах Фрэнсис эхом прозвучали слова Мэгги Мэллори. Лицо священника было совсем близко. Его глаза лучились добротой, скорбью и пониманием. Он был посланником горя, олицетворял потерю. Но надо было сказать ему хоть часть правды.

— Возникли новые обстоятельства, — уклончиво ответила Фрэнсис.

— О чем вы говорите?

Посвящать преподобного Уитни в лишь недавно открывшуюся тайну она не имела права, да и зачем священнику, обязанному утешать убитых горем родителей, знать ужасную правду.

— Я… я… — замялась Фрэнсис.

— Скажите, пожалуйста, — настаивал он, как бы читая ее мысли. — Я должен знать.

Бабушка говорила, что Хоуп всецело полагалась на этого человека. Она делилась с ним самым сокровенным. Может быть, он лучше, чем сама Фрэнсис, донесет до Аделаиды истину, причинив ей меньше боли.

— Она была убита. Самоубийство исключается.

Его рот приоткрылся, густые брови сошлись на переносице. Так и не отпустив ее руку, священник сжал ее теперь до боли.

— Вы уверены?

Она кивнула.

— Откуда вы знаете?

Фрэнсис кратко изложила то, что услышала от медэксперта.

— Но кто?.. Но почему?.. — Он говорил с усилием, словно его душили рыдания.

Реакция преподобного Уитни была естественной и вызвала у Фрэнсис сочувствие.

— Господи, помилуй… — потрясенно прошептал он.

— Вы сможете мне помочь? Аделаида и Билл еще ничего не знают. Мне надо как-то объяснить им…

— Ничто не может объяснить то, что случилось. Ужасу нет объяснения. Только в совместной молитве мы обретем силы жить далее и противостоять злу.

Фрэнсис удалось вздремнуть лишь короткое время, и во сне ей привиделась тускло освещенная церковь. Как будто она шла по проходу к алтарю и вокруг никого не было, только белые лилии, которые источали удушающий аромат. Над алтарем свисал громадный крест, прикрепленный где-то в вышине, а на нем болталась веревка с окровавленной петлей.

Поворочавшись с боку на бок и поняв, что больше уснуть не удастся, Фрэнсис приподнялась и взглянула в окно. Утреннее солнце уже пробивалось сквозь занавеси. Она посмотрела на будильник у изголовья и подумала, не позвонить ли Сэму. Наверняка он уже бодрствует, но в его утренний рабочий ритуал ей не захотелось вторгаться.

Быстро натянув майку и шорты и захватив из ванной купальное полотенце, она тихонько спустилась по лестнице.

Утренний воздух был свеж и насыщен соленым запахом океана. Она услышала равномерный шум волн. Легко, как в детстве, преодолев низкий каменный заборчик, отделяющий владения Лоуренсов от полосы пляжа, осторожно ступая босыми ступнями по измельченным ракушкам и песку, избавляясь на ходу от налипающих на ноги водорослей, Фрэнсис не просто шла купаться, а путешествовала во времени назад, в свое детство.

Подобрав по пути раковину с живым моллюском, вынесенным приливом на верную гибель, Фрэнсис подержала ее в руке и изо всех сил швырнула обратно в воду.

Ближе к кромке прибоя она села и зарыла ноги в струящийся мокрый песок, который втягивал их. Создавалось впечатление, что так можно было запросто раствориться в песке, уходя все дальше — по бедра, по грудь, плечи и, наконец, с головой. В детстве это было любимой, хотя и немного жутковатой забавой. Тело теряло свою массу, становилось невесомым и невидимым, а в критический момент надо было напрячь волю и с радостью для себя и окружающих возникнуть вновь, подобно Гудини. Такие игры никогда не надоедали девочкам.

Она вспомнила свой вчерашний разговор с Элвисом. Он позвонил почти сразу после того, как отец Уитни сообщил Биллу и Аделаиде о предварительном заключении судмедэксперта. Когда зазвонил ее мобильник, Фрэнсис поспешно вышла из библиотеки в холл, испытывая облегчение оттого, что у нее появился предлог не присутствовать при финале драматической сцены, когда родителям преподнесли такую шокирующую новость в дополнение к их естественной скорби.

У нее было мало новостей для Элвиса, зато он четко продиктовал ей ряд инструкций и посвятил в свои планы. Он намерен связаться с метрдотелем, организовавшим свадебный ужин, и получить от него список всех, кто имел доступ в дом накануне гибели Хоуп.

Группа криминалистов из полицейского управления округа Эссекс, включая медэкспертов, фотографов и детективов, с утра оккупировала дом Лоуренсов. Фрэнсис следовало осторожно, частным порядком допросить членов семьи, выяснить, насколько возможно, каковы были отношения Хоуп с женихом и его родителями.

Элвис говорил с паузами, словно рассчитывая, что Фрэнсис, как туповатая ученица, записывает под его диктовку. Инструкции Элвиса были предельно ясны, но она не знала, с чего начать. Ее постоянно терзала мысль — кому понадобилось убивать Хоуп? Само это убийство накануне свадебной церемонии, а фактически уже во время ее, так как родители, жених и гости были уже в церкви, выглядело ужасающим издевательством над здравым смыслом. Нелепое совпадение или поступок маньяка, заранее изощренно это спланировавшего?

Манчестер казался таким мирным городком, олицетворением Новой Англии, где самое частое преступление — это кража горсти конфет с прилавка каким-нибудь шустрым мальчишкой. Когда-то Фрэнсис каталась здесь на велосипеде, не обращая внимание на уличное движение, которого практически и не было. Позже она и ее кузины задерживались допоздна в Певческом клубе, угощаясь без меры ледяным пивом, и возвращались домой в темноте, не оглядываясь с опаской назад. Ничто и никто не могло угрожать людям в этом благословенном месте. И вот сейчас все ее представления о городе и о доме Лоуренсов как обители счастливого семейства опрокинулись, словно лодка в штормовом море.

Фрэнсис поспешно вскочила, вдруг испытав прежний детский страх перед жадным, затягивающим в свою глубину песком. Отряхнувшись, она продолжила путь к уходящей под неумолимым воздействием отлива кромке воды. Она ощущала потребность догнать воду, окунуться в нее и поплыть. Оглядевшись по сторонам и никого не увидев, Фрэнсис быстро сбросила всю одежду и голая побежала на свидание с океаном.