техническое превосходство германской стороны и на отходе «Гебен» и «Бреслау» будут уничтожены Каракуртом из зоны вне границ предела видимости русской эскадры. Надеюсь, что адмирал Эбергард сочтет взрыв германского линейного крейсера следствием удачного попадания «счастливым» снарядом с подрывом погребов главного калибра.

Поэтому дело «Гебена» откладываем на некоторое время и переходим к бельгийскому вопросу. Ключевой пункт, задержавший германское наступление на две недели и позволивший Франции завершить мобилизацию – крепость Льеж, контролирующая основные переправы через реку Маас. Сегодня германские войска вышли к его окраинам, а на завтра назначен первый штурм, который обойдется немцам очень дорого. И даже прорвавшись седьмого августа в промежутки между фортами и, захватив город, германская армия не добилась ровным счетом ничего, ибо мосты через Маас оставались под обстрелом бельгийской крепостной артиллерии. Германскому командованию пришлось остановиться и ожидать подтягивания крупповских Больших Берт, что произошло только двенадцатого числа. И еще пять дней германские артиллеристы расколупывали форт за фортом, добиваясь полного устранения возникшего на их пути препятствия.

План Шлиффена не предусматривал сопротивления бельгийской армии, немецкие солдаты должны были плотными колоннами промаршировать через нейтральную территорию и через неделю после начала войны ударить французов туда, где у них не было никаких войск. Причина такого несоответствия заключается в том, что когда Шлиффен составлял свой план, на троне в Бельгии сидел трусоватый и жуликоватый король-выжига Леопольд Второй, померший в тысяча девятьсот девятом году. Его племянник Альберт Первый как человек выглядит куда более симпатично, обладает сильным духом и бойцовым характером, и именно потому в ответ на требование Германии уперся рогом. И тут у меня сложилось два и два. Батальонный комплект германского обмундирования и вооружения с одной стороны, и упрямый бельгийский король – с другой. Прежде чем бросать в бой многотысячные армии, следует попробовать решить дело точечной спецоперацией. Если сейчас, когда еще ничего не решено, бельгийская армия капитулирует или хотя бы окажется деморализованной, то германское наступление будет развиваться в соответствии с планом Шлиффена.

Старшим команды, которая обеспечит нейтрализацию бельгийского короля, я назначил чистокровного тевтона гауптмана Вернера фон Баха, уже не раз ходившего на разные скользкие дела. Он командует своими людьми, а я вступаю в дело при необходимости, если вопрос встанет о закреплении политического результата этой эскапады.

Гауптман терпеливо выслушал мои ценные указания, а потом ответил, щелкнув каблуками:

– Яволь, герр Командующий, ваше приказание будет исполнено максимально точно и в полном объеме.

Повернулся и ушел – командовать своим сводным батальоном, составленным из урожденных тевтонов и бывших германских наемников семнадцатого века, прижившихся в моем войске. Добрый князь Серегин – хороший командир, щедро платит своим людям, экипирует за свой счет, а в случае ранения гарантирует им полное излечение. Но самое главное, что он, то есть я, неудержимо победоносен, а потому служить у него – честь для каждого настоящего немецкого воина.

Смеркается. На бельгийскую столицу опускается вторая ночь войны. В темнеющем небе загораются звезды, идиллии не нарушает даже отдаленное ворчание канонады из-под Льежа, потому что ее нет. Полевых пушек на таком расстоянии просто не слышно, а сверхтяжелые осадные мортиры германская армия еще не подвезла. Вот и сохраняется хрупкая иллюзия, что все идет как обычно, что нет никакой войны, и что завтра проснувшиеся обыватели узнают, что объявление мобилизации было чьей-то неумной шуткой.

Но власти королевства знают, что все происходящее всерьез, а потому на совещание в королевском дворце собрались: король Альберт (он же Верховный главнокомандующий бельгийской армией), его начальник штаба генерал Салльер де Моранвиль, а также военный министр (он же премьер-министр) Шарль де Броквиль. Всеобщая мобилизация объявлена, теперь этим почтенным господам необходимо выработать план действий. Германская армия, будто толпа туристов, ожидающая прибытия поезда, столпилась перед крепостью Льежа, и уже один раз попыталась взять ее с налету, обильно умывшись кровью. Мосты через Маас взорваны бельгийскими саперами, а удобные для переправ места подвергаются обстрелу крепостной артиллерии.

Но люди, собравшиеся во дворце короля, понимают, что все это благолепие ненадолго. Численный перевес у противника огромный, и если бельгийская армия встанет грудью на границе или вокруг столицы, то там она вся и останется. Рано или поздно линия фортов Льежа будет прорвана, после чего многократно превосходящая германская армия окружит и уничтожит бельгийские войска. Остается два варианта отступления: на юг, навстречу продвигающимся от границы французам и англичанам, и на север, в укрепленный город-крепость Антверпен. При этом в Брюсселе прекрасно знают, что сама по себе Бельгия германцам неинтересна. Год назад простодушный кайзер Вильгельм сам предупредил короля Альберта, что намеревается пройти через его территорию, чтобы атаковать французов в открытый фланг, рассчитывая на его содействие в беспрепятственном пропуске германских войск как бы без нарушения состояния нейтралитета.

Правда, эффект оказался прямо противоположным. Альберт тут же доложил об этом разговоре французам и англичанам, которые посчитали германский план… дезинформацией. Но, невзирая на то, что именно год назад о плане Шлиффена подумали в Париже, бельгийский король и его приближенные понимали, что кайзер Вильгельм и не думал шутить. Из этого факта можно было сделать вывод, что отступление бельгийской армии на юг приведет к тому же результату, что и попытка защищать Брюссель. Германские гренадеры, огромным потоком продвигающиеся к французской границе, всей массой повиснут на плечах отступающих бельгийцев, стопчут их и растерзают, не дав соединиться с союзниками, которые только-только начали понимать, как они жестоко обманули сами себя. Поэтому бельгийской армии после завершения процесса мобилизации (которую необходимо завершить, пока держится Льеж) следует с боями отходить в направлении Антверпена, а французы с англичанами пусть сами разбираются со своими проблемами.

Но едва военный совет пришел к такому мнению, во дворце Лакен поднялась неожиданная суета: народ забегал и закричал, раздалось несколько ружейных выстрелов. Но не успели слуги по приказу разгневанного короля выяснить, что происходит, как двери в залу, где проходило совещание короля со своими подхалимами, широко распахнулись, и в них потоком ворвались германские шютце (стрелки), держа наперевес винтовки Маузера с примкнутыми штыками. Казалось, сейчас присутствующих насмерть затыкают острым металлом, но все обошлось. Следом за солдатами вошел германский офицер в чине гауптмана, с обнаженной саблей в правой руке.

– Господа, – провозгласил он, – я, гауптман Вернер фон Бах, объявляю вас пленниками моего любимого повелителя. Во избежание неприятных последствий и всяческих недоразумений прошу отдать моим солдатам ваше огнестрельное и холодное оружие. Считаю до трех. Ай, цвай…

Не дожидаясь счета «драй», сначала генерал де Моранвиль, а потом премьер-министр де Броквиль, подчинились наглому диктату, отдав германским солдатам свои стреляющие и режуще-колющие железки. Последним приказу подчинился король Альберт, протянувший свою шпагу не одному