– Нам с сестрой очень жаль, что так получилось. Это произошло из-за нелепой случайности, и мы усвоили урок. Этого никогда больше не повторится.

– Да неужели? – фыркнула Франсуаза, которая по-прежнему была настроена весьма решительно.

– Между прочим, бабушка Ви завещала магазин нам, – сказала Имоджин, чувствуя, как к щекам приливает кровь. – И именно нам она доверила управление им. Ты не можешь ничего купить без нашего на то разрешения.

– Думаю, и здесь возникло недоразумение, – сказала Франсуаза, изображая святую невинность. – Я все прекрасно осознаю и вовсе не пытаюсь вынудить вас продать кафе. Но я считаю, что Мартин и Том имеют право знать, что вы делаете с предприятием их матери. Это им решать, обсуждать ли с вами такой выход из положения или нет.

– Знаешь что, Франсуаза, – неожиданно подал голос Том, выпрямляясь в кресле. – Чувствую, пора и мне принять участие в разговоре.

Франсуаза с вызывающим видом скрестила ноги в ажурных чулках.

– Я не думаю, что вы с Мартином действительно печетесь о моих интересах. Это вовсе не так. Если бы вы действительно обо мне беспокоились, вы бы не явились сюда, чтобы вынудить нас продать мамин дом людям, которые сровняют его с землей. И это сразу после ее похорон!

– О, Том, – надула губы Франсуаза, – я понимаю, что ты расстроен, но нужно быть практичными. Нам же надо уплатить налог на наследство и…

– А теперь, – сказал Том, повышая голос, но при этом оставаясь совершенно бесстрастным, – похоже, ты пытаешься сделать все, чтобы мы с братом – прости, Мартин, но я слишком долго молчал, – засомневались в способностях Имоджин и Анны вести бизнес.

Франсуаза не нашлась, что ответить, а Мартин смущенно стал оглядывать комнату.

Джен положила руку на плечо мужа и почти незаметно кивнула ему в знак поддержки.

– Кажется, вы не понимаете, – продолжил он, положив руку на ладонь жены, – что мы всегда доверяли и будем доверять своим дочерям и полагаться на их здравый смысл.

Имоджин удивленно посмотрела на отца. Он выглядел решительнее и сильнее, чем за все последние недели. «Так держать, папа», – подумала она.

– Мы будем им доверять, даже если они совершают ошибки и их представления отличаются от наших. Они полны решимости преуспеть и вполне способны это сделать. А мы, как никогда, гордимся тем, что дочери выросли и превратились в таких прекрасных молодых женщин. Бабушка верила в них, и что-то подсказывает мне, что и ты, Мартин, разделяешь ее веру.

Мартин тут же пошел на попятную.

– Конечно. Послушай, я не хочу скандала. На самом деле мы всего лишь хотели обсудить эту возможность…

– Если подумать, то ты, Франсуаза, пытаешься настроить меня против моих дочерей, – продолжал Том, – в связи с чем должен заявить, что больше не желаю тебя видеть в своем доме.

Сестры сели в машину Анны уже далеко за полдень. Они ехали в молчании, пока не свернули на А-Роуд, – обе были просто ошарашены сегодняшними событиями. В конце концов молчание нарушила Имоджин:

– Ну, я никак такого не ожидала.

– Я тоже, – ответила Анна. – Он действительно поставил ее на место, так ведь?

– Да, это было впечатляюще. Неужели наш папа снова стал самим собой?

– Похоже на то – судя по тому, как он вел себя сегодня. Но не стоит ожидать от него многого – нужно время, чтобы он окончательно оправился.

– Тетка даже не нашлась, что сказать. Когда я беседовала с ней на днях, мой гнев только придал ей смелости. Но после слов папы она была полностью раздавлена.

– Надеюсь, нам повезет и мы больше о ней не услышим. Франсуазе придется принять тот факт, что бабушка завещала свой бизнес нам, и оставить нас в покое.

– И тебе ничуть не жаль, что так получилось? – спросила Имоджин.

– Что ты имеешь в виду?

– То есть мы обе, конечно, знаем, что Франсуаза – просто кошмарная тетка, но все же она потенциальный покупатель. Поверь, я не обольщаюсь, Анна. Я вижу, как ты раздражена и разочарована после того, как вернулась и услышала обо всем, что произошло. Я не стану тебя осуждать и все пойму, если ты не захочешь работать со мной после этого. И даже если ты все-таки примешь решение все продать.

– Прости, Имо, – сказала Анна. Она остановилась у светофора, не убирая рук с руля, и повернулась к сестре. – Ты права. Я все еще сомневаюсь в тебе. Вернее, в нас обеих.

Имоджин старалась подавить самолюбие и обиду – ведь, в конце концов, Анна лишь подтверждала то, что она сама подозревала. Между тем Анна продолжала:

– Когда я оканчивала курсы в Италии, у меня было столько надежд на то, каким может стать наше кафе-мороженое, в какое замечательное место мы его можем превратить. Я вернулась, полная вдохновения и энтузиазма. Мне так больно было столкнуться здесь с суровой реальностью. Теперь нам придется не просто начинать все заново, но и решать кучу проблем, которых раньше не было… Только не подумай, что я люблю тебя меньше от этого, – ты самая лучшая сестра в мире.

– Я все прекрасно понимаю, – вздохнула Имоджин. – И очень рада, что не потеряла твою любовь. – Она улыбнулась. – Я не знаю, почему вдруг вообразила, что могу сама принимать решения. Мне очень трудно. Гораздо труднее, чем я могла себе представить. На самом деле, несмотря на весь мой энтузиазм по поводу кафе, я все же тоскую по той жизни, к которой привыкла, – тогда было все так просто.

– Даже не думай сейчас меня бросать, – сказала Анна. – Кажется, все наконец сдвигается с мертвой точки. Я окончила курсы, и папа вдруг показал характер – по крайней мере, нам не грозят семейные раздоры, которые могли бы нам помешать развивать бизнес.

– О каком развитии ты говоришь? – сказала Имоджин. – По моей вине нам придется экономить каждый пенни.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем, – ответила Анна. – Ну, где тебя высадить – у бабушкиного дома?

– Не могла бы ты подбросить меня к магазину? Я знаю, что ты только что меня простила и все такое прочее, но у меня приступ паранойи – мне кажется, я забыла запереть дверь.

Имоджин попрощалась с Анной и сошла по лестнице к набережной. В сгущающихся сумерках Западный пирс поражал почти мистической красотой. В окрестностях Грэнвилских арок было на удивление спокойно этим вечером. Она бросила взгляд туда, где сотрудники дорожной службы оставили ее фургон – совсем недалеко от магазина. Можно было четко разглядеть его силуэт с рожком мороженого на крыше.

Приблизившись к машине, Имоджин заметила, что капот открыт, а над ним склонился какой-то мужчина.

– Какого черта вы тут делаете? – вырвалось у Имоджин.

Человек выпрямился и сделал шаг по направлению к ней. Сощурившись, чтобы лучше разглядеть, девушка увидела серую майку, джинсы, русые волосы. С одной стороны на его лицо падал свет, горевший у вывески школы серфинга.