– А следовало бы! Более того, в посольство обратился тот самый докторишка, которого мы отправили в помощь сэру Оливеру. Помните его?

– Откуда? – пожал плечами Гренвиль.

– Ну да, вы такими мелочами не интересовались… Так вот, перед самым мятежом Логайр вручил ему письма для некоторых главарей мятежа. Одно из них осталось неврученным, по причине отсутствия адресата. И доктор, как честный человек, вернул его назад. Оно так и осталось бы валяться в бумагах посла (ибо сэр Оливер к тому моменту был уже мертв), если бы не… впрочем, это неважно. Гораздо интереснее то, что там было написано!

– И что же?

– Там прямо рекомендовалось капитану Вяземскому повременить с выступлением полка и дождаться специального сигнала от прочих мятежников. Невзирая ни на какие прежние договоренности. Поднять полк – и ждать сигнала, не выходя из казарм! И это одна из самых боеспособных частей – лейб-гвардии Семеновский полк! А все прочие части восставших уже шли к своей цели!

– Не дошли… увы…

– Да. И в этом тоже есть заслуга князя Куракина! Он был обласкан императором и ему пожалованы новые привилегии. Как вы полагаете, за что?

– Постойте, сэр Джордж… Вы хотите сказать, что в бюро сэра Роберта… что там есть предатели?

– Ну, один-то, во всяком случае, был. А вот что касается прочих… тут надо хорошенько посмотреть.

– И в итоге мы остаемся без достоверной информации, ибо доверять бюро так, как это было раньше, уже не можем…

– Увы, мой друг! Мы стали глухими и слепыми в самый ответственный момент!

Весна 1797 года. Калифорния, Форт ВВВ

Из дневника Сергея Акимова

Вернулся из Новой Гранады (будущий Эквадор, хотя кто его знает, как оно теперь повернется?) дон Хосе, буквально вчера. В Форт его подбросили «контрабандисты». Одна из тех самых шхун, которые все еще возят отходы серебряных рудников. Ну, и много чего еще полезного, но такие грузы действительно не совсем законным способом приобретаются и доставляются. Приплыл, что весьма странно, один, а ведь с ним отправляли сводную роту, из инжбата и спецназа.

Добрел он от пристани до гостевого домика, ни к кому не заглянув по дороге, даже не стал занимать свои обычные апартаменты в представительском комплексе. Прислугу выгнал, предварительно заказав и получив пару бутылок самого забористого самогона, что нашлось, заперся и, судя по всему, квасит «по-черному».

Не ожидал я такого от всегда спокойного и рассудочного сеньора. Неужели землетрясение в Кито так на него повлияло? Так ведь и плавал он туда именно для предотвращения последствий, что сопровождали катаклизм в нашем реале. Сорвалось или еще что-то попутно случилось? Из экипажа никто не в курсе, с ними падре не откровенничал.

Наш «карманный» иезуит человек весьма образованный, для своего времени даже весьма и весьма. Поэтому предупреждение о грядущем локальном Армагеддоне принял близко к сердцу. Спасать не только души, но и тела, где оные души обретаются, – его прямая обязанность. Вот он и решил попробовать, хотя заранее предвидел сложности, которые его ожидали в этой миссии. Новая Гранада, в плане бардака с административным управлением, отличалась даже на фоне остальных колоний Испании в Новом Свете. Вице-король, особенно в последнее время, пытался навести порядок, но чиновники на местах благополучно игнорировали большинство его нововведений. Кроме убеждения властей города о необходимости эвакуации, велики были шансы на конфликт с местной церковной верхушкой. Тут мы никакой информацией помочь падре не могли, не оказалось в ноутах сведений о конкретных личностях там и тогда. Могут помочь, а могут и рогом упереться. Типа – кара божья и не нам противиться воле его. Да еще не только жителей города сдергивать с привычного места. Там же по долине сель прошелся, как бы не от него больше всего и погибло людей. Таких подробностей мы тоже не знали. А раскачать крестьянина, заставить его бросить скот, хозяйство – гораздо труднее, чем ремесленника из города. Но хоть что-то получилось сделать или нет? Гадать толку нет, надо расспросить и знать, а не предполагать.

Поэтому, вернувшись с пробежки, двигаю к нему, только сполоснулся под душем по-быстрому. Открываю дверь. Ну и что, что она заперта изнутри? Мы же проектировали этот домик, так что все предусмотрено. Запах перегара чуть не сшибает меня с ног, окна закрыты, полумрак… М-да, как все запущено.

Ставлю на стол принесенный рассол, четвертинку беленькой (из своих личных запасов, двойной очистки), распахиваю окна, чтобы продышаться.

Достойный сеньор обнаруживается на неразобранной кровати. Лежит, уставившись широко открытыми глазами в потолок. Но явных признаков похмелья не заметно. А это уже гораздо хуже – если алкоголь не берет, то чего же такого он насмотрелся?!

– Извините, дон Хосе, что без приглашения ворвался к вам, но ваше поведение внушало немалые опасения…

Того как пружиной подбрасывает на ложе. Смотрит на меня безумным взглядом, потом узнает, даже встает и делает несколько шагов к столу, на котором сиротливо стоит пустой стакан и принесенные мной сосуды. По дороге его сильно повело, видать, вчерашнее все же достало. Но он все же успевает добраться до кресла и приземляется в него довольно точно.

– Дон Серхио… – говорит внятно, язык не заплетается. – Какие же сволочи!.. Сыны алчности и врага человеческого!

– Простите, святой отец, о ком вы? – Одновременно достаю из буфета второй стакан, наливаю в один соточку белой, во второй – рассол.

И придвигаю посуду поближе к собеседнику. Тот несколько секунд недоуменно рассматривает натюрморт, потом выпивает половину рассола и лихо опрокидывает в себя водку. Человеку прямо на глазах лучшеет. Ну вот, первый этап вывода из запоя пройден, теперь ему чуток выговориться, принять вторую дозу и баиньки. На старые-то дрожжи его быстро должно вырубить. А потом горячий бульон, пиво для окончательного отходняка, снова поспать, а завтра и баньку, чтобы закрепить приведение в норму.

– Ведь я поверил вам с датой, тем более, что уже наслышан про изыскания многих ученых мужей о природе трясения земли. А вот местные чиновники и состоятельные люди – тоже поверили… Но…

– Что именно «но», падре?

– Ведь они палец о палец не ударили, чтобы оповестить жителей города! Сбежали, как крысы, захватив ценности и родственников, бросили город на произвол судьбы…

У меня холодеет в груди. Неужели все напрасно, и трагедия повторилась? А виноваты, как всегда, толстосумы и чиновники, которых при всем желании к ответу не призовешь…

– И ничего не удалось сделать?

Снова дон Хосе смотрит на меня, будто не узнавая. Потом как бы оттаивает.

– Если вспомнить ваши слова о предполагаемом количестве жертв, то, безусловно, вашим солдатам удалось спасти очень многих. Согласно не очень полным подсчетам, погибло меньше трех тысяч человек…

У меня чуть отлегает от сердца. Что ни говори, но сорок тысяч смертей и три тысячи – разница заметная, согласитесь? Получается, падре провел просто офигительную работу, пусть местные жители даже имели печальную память о прежних катаклизмах. Заставить горожан покинуть свои жилища, нажитое таким нелегким трудом добро (много ли на себе утащишь?) – ему явно потребовались незаурядные способности убеждать и вести за собой. Но дон Хосе продолжает: