Питт знал, что уговоры бесполезны. Джордино будет идти за ним, пока не потеряет сознание. Не ожидая ответа, он начал подниматься по ступеням.

С болезненной медлительностью они поднима­лись по этой фантастической лестнице в извиваю­щемся туннеле. Слышалось только их затрудненное дыхание да плеск капель, срывающихся с потолка.

Туннель постепенно сужался и наконец достиг при­мерно пяти футов в высоту и трех в ширину. Ступень­ки перешли в гладкий подъем.

— В следующий раз найди пещеру с эскалато­ром, — тяжело дыша, велел Джордино. Чтобы процедить сквозь стиснутые зубы эти слова, ему потребова­лись три вдоха.

— Небольшая разминка никому не вредит, — ска­зал Питт. Нужно, чтобы Джордино держался. Если они не найдут выход на поверхность над подводной вершиной, их ждет одинокая смерть под тяжестью ты­сяч тонн камней и воды.

Питт продолжал идти. Фонарик разрядился и еле светил, и Питт, не задумываясь, позволил ему выскользнуть из руки на каменный пол. Постоял немно­го, глядя, как фонарик со звоном катится по туннелю в ту сторону, откуда они пришли. Задумался, что скажет Джордино. И в этот миг Питта коснулся холодный по­ток воздуха, кожа покрылась мурашками. Впереди вен­тиляционная шахта или отверстие. Вскоре показалась мягкая голубоватая дымка. Она словно дрожала, а сте­ны начали отбрасывать мягкие зыбкие тени. Питт при­двинулся ближе. Движения этой дымки казались странно знакомыми. «Почему я не могу вспомнить?» — с трудом думал он. Мозг сковала усталость, она подни­малась из сосудов и останавливала мысль. Питт оста­новился и стал ждать Джордино, но тот не пришел.

Питт не смог подавить чувство одиночества и уг­нетенности. Во второй раз за последний час он заставил себя отдернуть черный полог, закрывавший соз­нание. Вытянул руку и коснулся мерцающего голубо­го света. Его пальцы встретились с мягкой ровной поверхностью.

— Занавес, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Просто занавес.

Он раздвинул складки и оказался в волшебном мире блестящих черных статуй и завешанных синими коврами стен. Огромное помещение украшали изящ­ные скульптуры рыб из черного камня, тонувшие в темно-синем ковре. Такого ковра Питт никогда еще не видел. Ноги тонули в нем по щиколотку. Он под­нял голову и увидел, что все фантастическое обрамле­ние отражается в огромном зеркале, закрывающем потолок от стены до стены. В центре комнаты на че­тырех изваяниях, рыбах-парусниках, стояла кровать в форме раковины, а на ней на мягкой атласной про­стыне лежала обнаженная девушка. Ее белая кожа четко выделялась среди ярко-голубых и черных тонов обстановки.

Она лежала на спине, подняв одно колено, обхва­тив одной рукой маленькую белую грудь, словно лас­кала ее. Лицо ее соблазнительно закрывали длинные гладкие волосы, которые сверкали и словно проходи­ли сквозь подушку. Волнующаяся грудь подчеркивала то, какой у нее плоский и крепкий живот.

Питт неуверенно склонился к кровати и отвел во­лосы с лица девушки. Его прикосновение разбудило ее, и она еле слышно застонала. Глаза медленно от­крылись, взгляд остановился на Питте; в первое мгновение не стряхнувший еще дремоту рассудок словно не замечал окровавленный призрак над постелью. Потом красивое лицо исказилось от потрясения, пухлые соблазнительные губы разомкнулись для кри­ка... но крик не прозвучал.

— Привет, Саммер, — с кривой улыбкой сказал Питт. — Случайно проходил мимо и решил заглянуть.

Дверца в сознании Питта плотно захлопнулась, и он наконец упал на ковер.

Питт потерял счет тому, сколько раз почти прихо­дил в себя и пытался выбраться из темного тумана, только чтобы затронуть самый верх сознания и снова погрузиться в бездонную пропасть. В его сознании в калейдоскопическом беспорядке возникали люди, голоса и картины. Он пытался замедлить их появле­ние, но безумные видения не уходили; а когда он от­крыл глаза, чтобы изгнать кошмары, то увидел кош­мар наяву — звериные желтые глаза Дельфи.

— Доброе утро, мистер Питт, — сухо сказал Дель­фи. Тон был вежливый, но в жестких чертах проступала ненависть. — Жаль, что вы ранены, но вы вряд ли можете кого-нибудь винить.

— Вы забыли повесить табличку «ВХОД ВОС­ПРЕЩЕН».

Голос Питта ему самому показался старческим.

— Недосмотр. Но ведь никто не приглашал вас в мощный поток, исходящий из газовой турбины.

— Газовой турбины?

— Да. — Казалось, Дельфи наслаждается нескры­ваемым недоумением Питта. — В моем святилище свы­ше четырех миль коридоров, и, как вы заметили, быва­ет очень холодно. Поэтому нам нужно отопление и по­дача электричества; все это обеспечивают турбины.

— Все удобства, — пробормотал Питт, стараясь, чтобы в голове прояснилось. — Вероятно, отсюда и туман на поверхности.

— Да, при вентиляции воздух, нагретый теплом турбинных установок, сталкивается с холодной водой, происходит конденсация. И пожалуйста: мгновенно возникает туманное облако.

Питт оттолкнулся и сел. Он попробовал посмот­реть на свои наручные часы, но стрелки расплывались.

— Сколько времени я был без сознания?

— Вас обнаружили в спальне моей дочери ровно сорок минут назад.

Дельфи задумчиво смотрел на израненное тело Питта, не выказывая ни озабоченности, ни сочувствия.

— Есть у меня такая отвратительная привычка, — сказал Питт с улыбкой. — Всегда оказываюсь в жен­ских спальнях в неудачное время.

Дельфи сохранил бесстрастие. Седовласый вели­кан сидел на белом резном каменном диване, накры­том красным атласом, в то время как Питт, как он сам сухо констатировал, лежал на холодном гладком мра­морном полу.

На мгновение забыв о Дельфи, он стал разгляды­вать обстановку, напоминавшую футуристическое оформление Всемирной выставки. Комната удобных пропорций, примерно двадцать пять квадратных футов, стены украшены живописью — подлинники тво­рений маринистов; картины развешаны аккуратно, но небрежно. Радужное освещение давали закрепленные на потолке медные светильники.

У дальней стены широкий, обитый красной кожей стол из каштана, а на нем современный дорогой селектор. Но отличало эту комнату от любой другой ог­ромное окно, выходящее в глубины моря. Окно в виде арки почти десять на восемь футов; сквозь толстый, прозрачный хрусталь Питт видел сад спиралевидных и грибовидных камней, озаренных подводным светом. Вдоль нижнего края окна скользнула восьмифутовая мурена, голодными глазами посмотрев на обитателей комнаты. Дельфи не обратил на нее внимания; его золотые глаза под полуприкрытыми веками все еще смотрели на Питта.

Взгляд Питта вернулся к Дельфи.

— Этим утром вы не очень разговорчивы. — Дельфи улыбнулся. — Может, вас тревожит судьба вашего друга?

— Друга? Не понимаю, о ком вы.

— Человека с израненными ногами. Вы бросили его в коридоре.

— В наши дни мусор повсюду.