Тут уж я не выдержал и подумал: «Раз ты, папаша, хочешь дуэли, ты её сейчас получишь!». Я вышел тоже гордо и спокойно, и сказал папаше: «Здравствуйте!». «Дантес» опешил и произнёс: «Ах, это вы…?! Ну, хорошо Эсмеральда! Всё ясно! Извините!» — обратился он и ко мне, и ушёл из магазина. Мне стало его даже жалко. На следующий день я получил от него письмо. Старик выбрал со мной правильный тон: «Ваш мужественный поступок, когда вы вышли ко мне, показал, что вы благородный и умный человек, умеющий с честью выходить из сложных ситуаций! Мы оба любим Эсмеральду, — писал он дальше, — но вы молоды, а я стар, и это моя последняя любовь! Больше у меня в жизни ничего не осталось, но и вы её, как я понял, и она вас любит! Нам надо как-то решить, как разрубить этот „гордиев узел“!» — сообщил он мне в конце письма. «Да, что там рубить! — подумал я. — Бери её взад, старик! Ты заслужил себе её!». — «Я так и думала, — сказала мне Эсмеральда, — что он так поступит! Он не так прост, как ты думаешь! Я его ненавижу!». Она и на меня обиделась за то, что я не убил его на дуэли!

А тем временем отец прислал письмо, что с матерью ему стало тяжело. Она ночью порезала себе руки и с бабушкой пошла к нему в школу, где он работал, и поведала директору школы, какой бандит у них работает! А до этого вызвала скорую помощь! Мать доставили в травмпункт, а папу — в милицию, где ему пришлось доказывать, что он не бандит. Решили с братом посоветоваться с Исааком, а вернее, мы уже знали, что делать, и его попросить помочь положить мать в психиатрическое отделение в Душанбе, если она приедет. «Хорошо! — сказал Исаак, когда мы пришли к нему в военный госпиталь, где он служил в должности зав. отделения. — Я, это сделаю без проблем!» — он снял трубку и позвонил при нас в психиатрическое отделение клиники. Коротко рассказав, в чём дело, и что «ребята» (это мы) к ним придут и договорятся. «Спасибо», — поблагодарили мы Исаака. «Да, не за что, — сказал он, — приходите, когда нужно! Куда вы исчезли?». Вот этого мы меньше всего хотели, чтобы тётя Эмма об этом узнала! Поэтому и посетили его на работе. Дальше было дело техники! Я написал маме письмо, в котором просил её приехать в Душанбе: мне одному тяжело, и я понял, наконец — нужна мама! Вскоре пришёл от неё ответ, из которого я узнал, что хотя я и свинья большая, но мама остаётся мамой! И ради меня она приедет! Мы стали с нетерпением ждать её приезда!

Наконец, телеграмма с датой приезда! В психиатрической клинике договорились: её тут же положат, как только она появится! Договорились и со станцией скорой помощи — психиатрической бригадой. Наконец, всё было готово для помещения мамы на лечение. Поехали с цветами её встречать на вокзал. Волновались больше, чем если бы самого Леонида Ильича Брежнева встречали! «Спасибо, — подозрительно сказала мама, принимая у нас цветы, — не будете своего папочку слушать, я вам душу отдам! Я только из-за вас приехала! Мне вас жалко! Что вы, дураки, своего папочку слушаете?! Он мне всю жизнь испортил! И вам не даст спокойно жить! — пообещала и нам мама. — Я всё поняла, он с Розочкой заодно! Я приехала только из-за тебя, — шепнула мне мама, когда брат отвлёкся в поисках такси. — Твой брат уже взрослый, ему уже мама не нужна, а тебе нужна! Я только из-за твоего письма приехала, мне тебя жалко! Как ты ужасно выглядишь, и похудел, но ничего, будешь меня слушать, я тебя поправлю! Не слушай только своего папочку и брата! Они одна компания! Я договорилась с Эммой, она поможет и снимет для нас с тобой квартиру. Обмениваться квартирой я не буду, потому что тогда твой папочка приедет. Пусть он давится той квартирой и живёт там! Ты тоже похудел! — сказала мама и брату, когда он подошёл. — Не будешь папочку своего слушать, я и тебя поправлю!». — «Его уже поправила?» — рассмеялся брат, указав на меня. «Ты стал очень ехидный, — ответила ему с сожалением мама. — Раньше ты таким не был. Слушай, слушай свою Розочку, если мама тебе больше не нужна». — «Нужна», — сказал брат, обняв маму за плечи. «Ты хороший подхалим!» — криво улыбнулась мама. «Ну ладно, поехали», — сказал брат, указывая маме на такси. «А вы меня отвезите сразу к Эмме! — вдруг неожиданно предложила она. — Я лучше поживу у неё. А вы ко мне будете приходить». Мы с братом перепугано переглянулись, это не входило в наши планы и было неприятной неожиданностью. Мама умела наносить неожиданные удары. Если она не поедет к нам — весь наш план накроется, и мы её не положим в больницу, тогда она легко и Эмму, и Исаака перетянет на свою сторону, убедит их окончательно, что мы бандиты во главе с папой, а она — самая психически здоровая на свете. «Ты что, как тебе не стыдно! — воскликнул брат. — Ты хочешь к Эмме, а не к своим сыновьям?!». Я тут же его поддержал, сказав: «Эмма от нас далеко живёт, а мы работаем и не сможем видеться с тобой. Это почти то же, что тебе жить в Бердичеве. Побудешь у нас пару дней, а там — как захочешь». — «Нет, пару дней я не буду у вас, — призадумалась мама. — Хорошо, сейчас 10 часов утра, — согласилась она, — заедем к вам на пару часов, а потом отвезёте меня к Эмме». Мы с братом опять перепугано переглянулись, операция по госпитализации становилась очень шаткой. Всё зависело от того, или скорая раньше приедет, или мама раньше от нас сбежит! «Как вы живёте! — воскликнула мама, входя в нашу кибитку. — Вот, что ваш папочка с Розочкой вам устроили! Я во время войны в эвакуации так жила с тобой», — оглядевшись, сказала она брату. «Так это тогда для меня привычно», — скромно ответил он. «Кушать я ничего не буду!» — заявила мама, подозрительно глядя на куриный бульон, поставленный на стол. «Почему?» — спросили мы, делая наивный вид. «Вы сами знаете — почему!» — хитро, криво улыбнулась мама.

Мы знали, что она боится отравлений и прочей гадости от нас. «Ну, хорошо, — предложил я компромисс, — возьми тогда варёную колбасу». — «Нет, — ответила мама, — я у Эммы покушаю». — «Колбасу ведь не мы делали, — резонно сказал брат, — видишь, написано: мясомолочный комбинат». — «Вижу, вижу, — ухмыльнулась криво мама, — вы всё можете!». Тут мы с братом не выдержали и «неуместно» рассмеялись. «Ну, что? Мама дура?! — рассмеялась и мама. — Не прошёл номер, мама разгадала ваши штучки, да? Сами смеётесь! Дураки, напрасно вы слушаете папочку своего! Он вас хорошему не научит!». Брат мне подморгнул и вышел из комнаты. «Пошёл звонить в скорую, чтобы псих, бригада приехала побыстрее», — понял я. Обстановка накалялась! «Куда он пошёл?!» — встрепенулась мама. «Сигареты, наверное, купить», — сказал я. «А что, у него нет сигарет?» — подозрительно спросила она. Чтобы её отвлечь от её справедливых «подозрений», решил более активно себя вести. «Я не понимаю, — сказал я, — какое у тебя основание нам не верить, постоянно в чём-то нас подозреваешь!». — «Ты прекрасно все знаешь, — ответила мама, — ты тоже изменился и попал под их влияние». — «Зачем же я тебе написал, чтобы ты приехала?» — спросил я. «Чтобы папочку, наверное, освободить», — ответила резонно она. «Ладно, поешь что-нибудь», — предложил я, как ласковый, заботливый сын. «Хорошо, я себе сама заварю чай», — сказала мама и пошла на кухню, но раньше выглянув во все окна. «Этого ещё не хватало!» — испугался я, телефонная будка была видна из окна в спальне, но, к счастью, брат уже своё дело сделал и возвращался к нам. «Покажи, какие сигареты ты купил?» — попросила его «игриво» мама, когда он вошёл. Брат вопросительно на меня посмотрел, и я ему подал знак одобрения. «Магазин закрыт, — сообщил он, — я буду докуривать, что у меня есть». Это была наша первая неудача. Мама оказалась находчивой. «А вы что-то замышляете! — заявила она. — Попробуйте меня только бросить в больницу! Я вам этого не прощу!». Мы вздрогнули от её проницательности. «Как тебе в голову такое могло прийти!» — притворно заголосили мы. «Ладно, я всё равно сейчас уйду к Эмме», — засуетилась мама. «Что, пешком?» — спросил брат. «Нет, — ответила мама, — вы меня туда отвезёте!». — «Как тебе не стыдно! — сказал притворно брат. — Что о нас Эмма подумает — мама приехала и уже через полчаса сбежала к ней!». — «Хорошо, я позвоню ей сама, и она за мной приедет», — настаивала мама, почувствовав наше нежелание её выпускать. «Ладно, — согласились мы, — попей чай, покушай что-нибудь, и мы тебя отвезём», — ответил я, надеясь теперь только на скорость — скорой советской помощи.