* * *

Оракул Амона находился в Ливийской пустыне, и путь к нему был не близок, но Александра это не смущало – поставив перед собой очередную цель, он шел к ней напролом, и не было такой силы, чтобы могла его остановить. Арриан четко указывает, что из Александрии царь вдоль побережья пришел в Паретоний, а оттуда ему было идти к оракулу гораздо удобней, чем из Мемфиса. Лишний довод в пользу того, что сначала была основана Александрия. Описанию перехода к оракулу через пустыню античные писатели уделили довольно много времени – здесь и божественные знамения и помощь свыше и прочие разные чудеса, но смысл один – было трудно. Гораздо важнее то, что произошло по прибытии, а не то, как шли. И здесь начинается самое интересное, сколько авторов, столько и мнений. Вот и будем с ними разбираться. Только вот без цитат здесь не обойтись, чтобы понять суть происходящего.

Самая интересная позиция – у Арриана, она лишний раз подтверждает, что краткость – сестра таланта: «он вопросил бога и, услышав ответ, который, по его словам, пришелся ему по душе, вернулся в Египет». Вот так, коротко и ясно, а главное, никаких лишних вопросов. И спросу никакого, кто его знает, что там оракул царю сказал, главное, царю понравилось, а я не в курсе!

Теперь Диодор Сицилийский, его цитирую полностью: «Когда жрецы ввели Александра в храм и он увидел бога, старший пророк, человек очень преклонного возраста, подошел к нему со словами: «Привет тебе, сын мой! Так обращается к тебе бог». – «Принимаю твой привет, – ответил Александр, – и впредь буду называться твоим сыном, если только ты дашь мне власть над всей землей». Жрец вошел в святилище, и пока люди, несшие бога, двигались, подчиняясь указаниям божественного голоса, он сказал Александру, что бог обязательно исполнит его просьбу. «Напоследок открой мне то, что я ищу узнать: настиг ли я всех убийц моего отца или кто-то еще остался?» – «Не кощунствуй, – закричал жрец, – нет на Земле человека, который мог бы злоумыслить на того, кто родил тебя! Убийцы же Филиппа понесли наказание. Доказательством же твоего рождения от бога будет успех в твоих великих предприятиях: и раньше ты не знал поражений, а теперь будешь вообще непобедим». Александр обрадовался этому предсказанию и, почтив богов великолепными приношениями, вернулся в Египет». Что можно узнать из этого отрывка? А то, что царь Македонии услышал то, что хотел. Что€ ему уже какой-то Царь царей, теперь он – сын бога Амона, и пусть теперь сердце Дария содрогнется от страха, когда поймет, с кем будет иметь дело. И воины персидского царя пойдут в бой с трепетом в груди, зная, кто противостоит им! Только вот Диодор оставляет этот абзац без комментариев, оставляя своим читателям ломать голову, то ли бог действительно говорил с Александром, то ли очередная грандиозная мистификация.

А вот Курций Руф пишет примерно то же самое, только, в отличие от Диодора, некоторые намеки себе позволил – например, указал, что жрец Александру льстил, и вставил абзац о друзьях царя, он стоит того, чтобы его процитировать полностью: «Кроме того, и друзьям было разрешено обратиться к Юпитеру за оракулом. Они ни о чем другом не спросили, как о том, разрешает ли им Юпитер воздавать своему царю божеские почести. Жрец ответил, что Юпитеру тоже приятно, чтобы они воздавали божеские почести своему царю-победителю. Правдиво и свято верящим ответы оракула могли, конечно, показаться пустыми; но судьба часто побуждает тех, кого приучила полагаться лишь на нее, более жаждать славы, чем быть достойными ее. Итак, царь не только позволил называть себя сыном Юпитера, но даже отдал об этом приказ; он хотел этим возвеличить славу своих подвигов, но на деле подорвал ее. И македонцы, привычные к царской власти, но все же с большей свободой, чем у других народов, отвернулись от своего царя, добивавшегося бессмертия с настойчивостью, смущавшей их самих и не подобавшей царю». Таким образом, у Курция мы видим несколько другой подход – он открытым текстом упрекает Македонца и жрецов в недостойном поведении, указывает на появление культа царя, что, по его мнению, было непристойным делом. Но ответа на то, кто за всем этим стоял, тоже нет. А потому идем дальше.

Плутарх. То же самое, приветствия, разговоры об убийцах Филиппа, такое впечатление, что начальная стадия посещения оракула писалась под копирку. Как всегда, интересное потом: «Сам же Александр в письме к матери говорит, что он получил некие тайные предсказания, о которых по возвращении расскажет ей одной. Некоторые сообщают, что жрец, желая дружески приветствовать Александра, обратился к нему по-гречески: «О пайдион!» («О, дитя!»), но из-за своего варварского произношения выговорил «с» вместо «н», так что получилось «О пайдиос!» («О, сын Зевса!»). Александру пришлась по душе эта оговорка, а отсюда ведет начало рассказ о том, что бог назвал его сыном Зевса». Здесь подход совершенно другой, Александр показан человеком, который не одержим манией величия, а лишь использует этот оракул в своих политических целях. Плутарх подчеркивает, что в свое божественное происхождение царь Македонии не верил, а лишь пользовался слухами о нем, чтобы увеличить свой политический капитал. «Вообще, Александр держал себя по отношению к варварам очень гордо – так, словно был совершенно убежден, что он происходит от богов и сын бога; с греками же он вел себя сдержаннее и менее настойчиво требовал, чтобы его признавали богом». И все-таки, пусть не навязчиво, но требовал, и не просто требовал, а посылал на смерть тех, кто этого не признавал. И тем не менее вывод Плутарх делает такой: «Из всего сказанного ясно, что Александр сам не верил в свое божественное происхождение и не чванился им, но лишь пользовался этим вымыслом для того, чтобы порабощать других». Возможно, так оно сначала и было, но аппетит приходит во время еды, и один раз ощутив себя богом, от этого трудно в дальнейшем отказаться. Потом все пойдет по нарастающей. Тот же Плутарх делает интересное наблюдение, относительно отношения Александра к богам: «Говорят также, что Александр слушал в Египте Псаммона; из всего сказанного философом ему больше всего понравилась мысль о том, что всеми людьми управляет бог. Ибо руководящее начало в каждом человеке – божественного происхождения. Сам Александр по этому поводу судил еще более мудро и говорил, что бог – это общий отец всех людей, но что он особо приближает к себе лучших из них». Очень вероятно, что эта фраза действительно принадлежит македонскому царю, в его стиле сказано, только необходимо сделать небольшую оговорку – он это мог сказать до того, как посетил оракул и сам стал сыном бога по праву рождения.

И наконец, Юстин прямо написал, зачем это было надо Александру:«Мать Александра, Олимпиада, призналась давно своему мужу Филиппу, что зачала Александра не от него, а от громадной величины змея. Да и Филипп в последние годы своей жизни открыто заявлял, что Александр не его сын. По этой-то причине Филипп и развелся со своей женой как с уличенной в разврате». А здесь на первый план выходит глубоко личное: мать Александра действительно выступала с подобными заявлениями, и ладно бы только перед Филиппом, но и пред всем царским двором. Эти слухи будоражили умы придворных и в итоге породили конфликт между царем и царицей. И действия Александра вполне понятны – он хочет раз и навсегда закрыть эту тему и расставить все точки над i. «Александр, желая приписать себе божественное происхождение и вместе с тем обелить мать, через посланных вперед лиц тайно подсказывает жрецам, какой ответ они должны ему дать. Когда Александр вошел в храм, жрецы тотчас же приветствовали его как сына Амона. Довольный тем, что бог признал его сыном, он приказывает считать Амона своим отцом. Затем он спрашивает: всем ли убийцам отца он отмстил? – и получает такой ответ: его отец не может быть убит и не может умереть; отмщение же за царя Филиппа завершено полностью. На третий же вопрос ему было дано в ответ, что даруется ему победа во всех войнах и власть над всеми землями. А спутникам Александра ответили, чтобы они почитали Александра как бога, а не как царя». И теперь настала пора подвести итоги всему изложенному выше.