— Не могла. Гера так велел, — ответила Ирина, краснея. — Он сказал, что тут у вас строго. И невеста считается, только когда заявление подали. А мы еще не успели. Мы…

Галя забыла про молоко и всем корпусом развернулась в сторону соседки.

— Я вот гляжу на тебя и не понимаю. Либо ты полная дура, либо прикидываешься.

— Вы о чем? — обиделась Ирина.

— Ты не видишь, что он тебя за нос водит? Сестра… Да назовись ты невестой, вам бы тут быстро комсомольскую свадьбу сыграли за счет части и комнату бы еще выделили. Только твой Герман не такой дурак, он жениться на тебе и не собирается.

Галя зло орудовала ложкой в кастрюле.

— Вы зачем такое говорите? — возмутилась Ирина. — Что я вам сделала? Да мы с Герой с детства, мы…

От обиды стало горячо волосам. Чаю расхотелось.

— Вот если бы ты вчера мне правду сказала! — с досадой произнесла Галя, выключая газ под выкипающей лапшой. — Не была бы такой дурой!

— Да на что вы все время намекаете?! — со слезами в голосе возмутилась Ирина.

— Я бы могла промолчать, — сказала ей в спину Галя. — Но ты мне понравилась. Жалко мне тебя.

Ирина не останавливаясь шла к дверям, закусив от обиды губы.

— Подожди! — остановила ее Галя. — Может, не мое это дело, но я скажу. Вижу, хорошая ты девчонка, не заслуживаешь, чтобы с тобой так…

Ирина остановилась. Что-то в голосе соседки ее насторожило.

— У него другая есть. Обманывает он тебя.

— Врете вы все! — взорвалась Иринка. — Я вас не знаю совсем! А с Геркой мы в одном детском доме росли! Он меня никогда не обманывал! Он любит меня…

Галя, покачивая головой, слушала возражения Ирины.

— Детдомовские вы… Тогда понятно.

— Что — понятно? — кричала Ирина. — Зачем вы меня мучаете?

— Да то понятно, что зря ты на него надеешься. Карьерист твой Герка, красивой жизни ищет. Он за дочерью нашего адмирала ухаживает. Поняла? Ни к чему теперь ему детдомовская любовь.

— Не верю.

— Ты думаешь, он где вчера целый вечер был?

— В части!

— День рождения у нее, и он приглашен был. Моя подруга у них домработницей, я про эту семью все знаю. А сегодня… он тебе сказал, куда идет?

— У него дежурство сегодня… — уже менее воинственно ответила Ирина.

— Дежурство… На островах они! Адмирал своей дочери устроил праздник что надо! Молодежь с утра на катере укатила на остров, а мой муж повезет им горячий обед с камбуза.

— Не верю.

— Дело твое. Хочешь, уговорю мужа взять тебя с собой? Только я ни при чем, поняла? Я подругу подставлять не собираюсь. Мужу скажу, что ты сестра и Герман велел привезти тебя, как выспишься. Думай.

Галя взяла кастрюльку и собралась уходить.

— А где муж? — сурово сведя брови к переносице, поинтересовалась Ирина.

— За мотоциклом пошел. Сейчас позавтракает и поедет на пирс.

— Я согласна. Я поеду с ним.

— Оденься теплее, на катере будет прохладно.

Иринка не видела дороги. Ехали через городок. Потом берегом, мимо чахлых северных сосен, мимо стоящих в ряд кораблей. Потом на катере летели по волнам. Мичман Крохта рассказывал ей о рыбалке в этих краях, и до нее доносились названия рыб — зубатка, камбала, кумжа. Она не чувствовала холода, но внутри все существо сжалось в комок и мешало ей дышать.

Вот она увидела остров — почти голый, с редкими зелеными кустами. На нем копошились люди, горел костер. Когда подошли ближе, услышала музыку — орал магнитофон. Воздух сотрясали знаменитые «Битлз». Несколько молодых людей и девушек танцевали. Увидев катер, многие приветственно замахали руками. Матрос погрузил в лодку провизию, мичман Крохта помог Ирине спуститься. Германа не было видно, и у Иринки мелькнула надежда. Да почему она должна верить соседке? Кто знает, какие у них тут отношения? Может, Герман чем-то не угодил Гале и она хочет теперь отыграться?

Несколько ободренная своими мыслями, она сошла на берег. На нее никто не обратил внимания, и она спросила у ребят, здесь ли Герман. Ей показали в глубь острова, туда, где высилась большая брезентовая палатка защитного цвета. Она нерешительно направилась туда.

Возле палатки кучей лежали спиннинги, ракетки для бадминтона, мячи и спасательные жилеты. Она заглянула в палатку и никого там не увидела. Тогда она заглянула за угол и отпрянула назад, изо всех сил стараясь унять сильно заколотившееся сердце. Там был Герман, и там была девушка.

Ирина отошла к деревьям и встала за сосной. Теперь ей хорошо была видна вся картина. Девушка стояла на пеньке и смеялась. Она закрывала руками глаза — это явно входило в условия той игры, которая между ними происходила. Герман возился внизу, у ее ног, что-то выкладывал на песке шишками. Иринка не видела — что именно. Она не могла пошевелиться. Ее сковало и прижало к сосне странное чувство, которого она до сих пор никогда не испытывала.

— Ну, скоро ты? — смеялась девушка на своем пеньке. На ней было открытое кримпленовое платьице, явно не сшитое портнихой, а привезенное из-за границы. На тонкой руке блестели золотые часики, а пальцы украшали несколько золотых колец.

Герка был в своей матросской форме, бескозырка ему явно мешала, он то и дело поправлял ее.

— Сейчас, потерпи немножко!

Наконец он закончил свою работу, встал, отряхнулся.

Девушка еще не открыла глаза, а Ирина уже все увидела: на песке шишками было выложено сердечко, а ниже — слова. Не составило труда их прочесть.

«МИЛА! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!»

Девушка спрыгнула с пенька, стала читать. Ирина увидела, что у девушки мелкие черты лица — узкие губы, острый лисий носик. Мила обняла Германа за шею. Он подхватил ее на руки и закружил!

Иринка отступила на шаг, наступила на какую-то ветку, та хрустнула…

— Гера! Там кто-то есть! — взвизгнула девушка. Герман опустил ее на землю.

Остренький носик безбровой адмиральской дочки указывал в сторону пришелицы. Лицо Германа покрывалось пятнами. Иринке было неприятно, что он краснеет, было неприятно, что дочь адмирала оказалась не красавицей, будто красота той могла чем-то оправдать Германа. Неприятно, что все так просто оказалось, и надежды не осталось совсем.

— Это твоя невеста? — спросила Ирина.

Герман, закусив губу, исподлобья смотрел на нее.

— Гера, кто это? — громко прошептала дочь адмирала, взирая на Ирину с некоторой брезгливостью.

— Да вы не волнуйтесь, девушка, — поспешила успокоить ее Ирина. — Я сестра. Я всего лишь сестра. Какой с меня спрос?

Ирина развернулась и пошла в сторону катера, убыстряя шаг. Она торопилась. Ей казалось, что, если она как можно скорее не окажется на катере, произойдет что-то ужасное. Катер уйдет без нее или Герман догонит ее и потребует объяснений. А ей так не хотелось говорить с ним! Ей гадко, противно, стыдно! Ей стыдно за него. А это еще больнее, чем когда стыдно за себя.