Глава 15

Пекоро никогда не были кроткими овечками несмотря на тотем. Но и баранами, не умеющими оценивать обстановку, тоже никогда не были, за исключением отдельных особ. Поэтому когда толпа в городе загорелась «праведным» гневом и начала погромы в городе, старшее поколение не испытывало иллюзий, кто в конце концов станет их целью. Впрочем, мятежные горожане в принципе этого и не скрывали, но Джованни лидер мятежников решил начать с мелких аристократических семей, что ещё оставались в городе.

Штурмы укреплённых палаццо обходились чудовищной кровью. Пока в рядах аристократов оставались взрослые горожане вынуждены были расплачиваться по курсу сто на одного. Вот только едва иссекали силы, люди буквально рвали на части. Иногда сопротивление оказывалось настолько отчаянным, что даже яростная толпа не могла пробиться внутрь. Тогда она отступала, а гонцы бежали к предводителю, который появлялся в блеске золота и алых цветов. Джованни отбросил все приличия и скромность. Он блестел и голос его, казалось, взывал к самым глубинам души. Не было ещё крепости, которая бы перед ним не склонилась. И смерть тех аристократов, коим посчастливилось отбить нападение толп, была во много раз страшнее. Ведь беда была не в зачарованной охране, но в той кого они пускали.

Ламия сиял и мурчала каждый божий раз. Пир крови не прекращался, а страдания людей вновь и вновь давали чувство всемогущества. Поэтому столь печальны были моменты, когда сила уходила к её жадному богу. В попытках заполнить эту пустоту, она даже снова попыталась заключить сделку с Джованни, но он как волк ходил вокруг отравленного стола с мясом, но не решался взять два самых жирных куска. Маяло и Пекоро. Банкиры и Властители Флоренции.

- И с каждым днём они становятся сильнее.

Снова ламия изображала из себя посланницу сидя на балке крыши очередного дома Джованни. Но прежнего благолепия в глазах мужчины не было. Впрочем, в нём пока не было и привычного страха: - Я знаю посланница, однако мои друзья из Урбино уже здесь. И когда они уничтожат наёмников, сокрушить самозванных правителей удастся без труда. А возможно и без лишней крови.

- Ты нерешителен. - при словах о мирном окончании бойни Ламия перевернулась на живот и «впилась» глазами в своего слугу: - Просто удивительно нерешителен, для того кто отравил своего начальника и хладнокровно выпил яд.

«Голос» при этих словах вздрогнул и схватился за горло до сих пор замотанное шарфом. Ткань снова начала промокать от выступившего на коже кровавого пота.

Ламия не могла не заметить этот жест. Улыбнулась ещё сильнее, и на мгновение позволило проявиться своему истинному облику, одновременно говоря шипящее и будто со всех сторон: - Неужели я чувствую страх? Он такой же, как в тот день.

- Я... не боюсь!

Чтобы это сказать Джованни собрал не только все силы, но и на полную заставил работать своё воображение. Ведь пусть облик ламии и проявился лишь на мгновение, он вызвал ужас в душе уже немолодого мужчины. И это он ещё не знал, что несколько прядей у него на голове стремительно теряют цвет.

- Тогда заставь бояться этих ничтожеств, что отбирают город у госпожи волчицы!!! Почему османский волк имеет свои владения, а Люпос должна ждать! Она древнее! Она сильнее! Она прекраснее! Или может мне поискать кого поумнее и по решительнее?!

Её голос не был криком. Контракт, что столь опрометчиво заключил Джованни, пустил монстра перед ним в самые глубины его души чужую магию. Эта магия уже подтачивала природу человеческой души, кристаллизуя то что не имело раньше физической природу. У «Голоса» не было возможности отказаться, ему пришлось идти до конца.

Пекоро готовили своё палаццо на совесть и узнав о прибытие наёмников, даже попытались заставить их войти в город. А в ответ услышали жестокий отказ.

- Отец... что будем делать спросил Флавио, заслушав ответ от Карло: - Они ведь фактически бросают нас на растерзание!

- Ошибаешься сын. - старик на любимом троне, лишь опустил плечи: - Молодой Лиис не выходит за рамки соглашения. Он не видит угрозы в толпе, его мысли занимают урбинцы. Он аристократ, что не верит в силу толпы.

Флавий с непониманием посмотрел на отца: - Но отец... то что ты говоришь абсурд! Командир «Авалона» уже не раз и не два доказывал, что понимает риск бунта! Иначе мы бы встречали столицу в цветах Ампулекс или Пфит!

- Вот поэтому сын ты ещё не глава рода. Ты не видишь магическую суть, и поэтому воспринимаешь аристократа и командира как одно целое. - старик поднятой рукой остановил попытку сына возразить: - Иди к людям, они должны видеть, что ты рядом с ним в такой тяжёлый час.

Не став возражать наследник ушёл, не увидев как перед стариком появляется проекция женщины с белыми как чистый снег волосами и тремя рогами. Алым, Черным и золотым.

- Сеньора.

- Сиди старик. Твой век подходит к концу и не стоит тратить его на церемонии.

Эти слова что-то оборвали внутри Уберто Пекоро. Он давно чувствовал приближение смерти, готовился к ней, но узнать что она подобралась настолько близко, что теперь не нужно оказывать уважение богини... было страшно.

- Тогда могу я узнать почему мне была оказана ваша милость?

Богиня шагала из стороны в сторону. Величественная, было видно, что она никак не может принять какое-то решение. Но в итоге отбросив сомнения она заявила, ошарашив своего «потомка»: - Спрячь молодых в тьме подземелий. Пусть как в древности, они пройдут путь и очистят себя.

- Но!

- Это приказ старик. Так нужно, чтобы спасти тех, кто достоин.

Приказ вызвал много споров в семье, но когда первый камень сооружённой наспех катапульты ударил по фасаду здания, согласились даже самые отчаянные. За детьми попытались пройти взрослые, но возникшая стена энергии пропустила лишь двоих взрослых Эуджинио и Мариану. Женщины плакали смотря как в темноту уходят дети. А мужчины готовились к последнему бою.

Первым сюрпризом стало внезапное падение магической защиты. И дело было не только в ауре, что внезапно накрыло палаццо. Предательство пришло изнутри, нескольких солдат отравили слуги, что служили семье не одно поколение. Когда оставшаяся на ногах стража смогла выбить дубовые окованные железом и магией двери было уже поздно. Тела предателей лежали обугленными на полу, а драгоценные артефакты сияли красным пугающим цветом.

- Уничтожить. - приказал Пекоро и сам нанёс