— Да, есть и типография хорошая, и агентство.

— Отдай приморский заказ в Хабаровск, пускай срочно печатают там и везут во Владик. Будут трудности с распространением — тоже привлекай людей из Хабаровска. Командировки для них, если понадобится, проживание — за наш счёт.

Илона посветлела лицом, быстро сделала пометки в блокноте.

— Что там ещё? — спросил я. — Что-то про Ростов ты говорила.

— Да, — девушка выдвинула ящик стола, достала несколько фотографий. — Вот посмотрите. Можно сказать, что против нас в Ростове используют чёрный PR. Пишут краской на стенах домов лозунги якобы в нашу поддержку, причём с орфографическими ошибками. А люди потом звонят в возмущении, что мы портим стены своей агитацией.

Я проглядел снимки: «Голасуйте за Колпина!», «Колпин — друг евреев Ростова!», «Поддержим Колпина, поддержим однаполый сэкс!».

— Так. Понятно. — Я говорил медленно, параллельно обдумывая, какой шаг будет наилучшим ответом. — Делаем следующее. Разворачиваем в Ростове масштабную — именно масштабную — кампанию по обновлению фасадов городских зданий. Даём косметику по всем домам, требующим покраски, в том числе и по этим, загаженным, — я кивнул на фотографии. — Громко заявляем, что я забочусь, как выглядит город, на это делаем основной акцент, а уже после — говорим, что надписи — дело рук моих конкурентов. Информацию нужно довести до всех жителей города, особенно тщательно — до тех, кто живёт рядом с домами, на которых появились надписи. Посоветуйся с Мариной Знеровой на тему, как это лучше всего организовать. Средства — из моего личного фонда.

Илона кивала, записывая.

— Сейчас я Марине сам скажу, — я поискал глазами рабочее место Знеровой.

Медная шевелюра моей главной специалистки по имиджу и PR едва выглядывала из-за монитора на другом конце зала. Я направился к ней.

Марина не заметила, как я подошёл. На экране её компьютера сверху светилась кроваво-красная надпись «Мафия», а ниже располагалось окошко, в которое Знерова вводила длинное сообщение, посвящённое разоблачению некоего адвоката.

— Ну как, всех мафиози поймала? — спросил я негромко.

Марина ойкнула, быстро закрыла онлайн-игру и лишь потом повернулась ко мне. На лице её блуждала шкодливая улыбка. Маленькая, плотно сбитая девушка отличалась готовностью в любой обстановке иронизировать и над окружающими, и над собой.

— Мариночка, что же ты, в рабочее время — и в игры режешься? — Я пожурил её почти ласково. Сердиться или обижаться на эту смешливую рыжеволоску было сложно.

— Так работы совсем мало, Платон Сергеевич, — в тон мне ответила Марина. — Имидж у нас на высшем уровне, пиар-кампании вовсю идут — это я постаралась. Кандидатская программа ваша — супер, в самую точку, избиратели воспринимают на ура. Всё хорошо.

— Так, может, мне тебя уволить, раз заниматься нечем? — спросил я шутливо.

Марина комично замахала руками:

— Ну что вы, Платон Сергеевич! Не надо меня увольнять! Хотите — я вам имидж ещё раз поменяю? Теперь уже радикально? Представьте себе, — она театрально закатила глаза и ощупала в воздухе руками нечто округлое, — представьте себе — абсолютно лысая голова — и густые чёрные усы. А? Как вам? Я так и вижу этот плакат: «Платон Колпин думает о вас!» — блестящая лысина со вздувшимися от напряжения извилинами, просвечивающими сквозь череп!

Я покатился от смеха, отмахиваясь от медноволосой сотрудницы:

— Мариночка, ты меня когда-нибудь доконаешь! С меня достаточно того, что ты поменяла мне причёску и заставляешь носить эти идиотские деловые костюмы!

— Ну, галстук вы всё-таки отвоевали, — обиженным голосом напомнила она. — А вам бы так пошло. Может, всё-таки будете надевать, а?

Я сделал испуганное лицо и изобразил удушение. Марина закашлялась от смеха. К нам подошёл Солодовников.

— Платон, привет! Слышу, что ты уже пришёл, а ко мне всё не заглядываешь. Пойдём, я тебя последними сводками порадую.

Он увлёк меня в свой угол и открыл ноутбук.

— Вот, смотри. Это свежие данные, пришли сегодня утром. Твой рейтинг — тридцать один и семь, за неделю подрос почти на полпроцента. У Сидорова — двадцать два и четыре, рост тоже есть, но всего на одну десятую. Остальные топчутся на месте, никто так за пять процентов и не перевалил.

— По второму туру они на сей раз сделали опрос?

Олег таинственно улыбнулся:

— Вот, в этом вся соль. Данные есть. — Он сделал несколько кликов мышкой и вывел на экран другую таблицу. — Если бы второй тур состоялся на этой неделе, то за тебя проголосовало бы сорок два процента, за Сидорова — тридцать пять. Ты понимаешь, что это значит?

— Понимаю, — кивнул я. — Мы понемногу стали оттягивать на себя симпатии тех, кто раньше сомневался.

— Именно! — воскликнул Олег. — Правые уже склоняются в нашу сторону, представляешь? Белов осознал, что ему на этих выборах ничего не светит, и высказывается о тебе благожелательно. «Альтернативная Россия» неоднородна, в неё входит много мелких партий. И сейчас, когда ветер дует в твою сторону, некоторые из них уже заранее пытаются переориентироваться и попытаться в будущем урвать себе хоть что-то. Несмотря на то, что сейчас стоят под чужими знамёнами.

— Ну, это понятно, держат нос по ветру, — я спокойно кивнул.

— Ну да. Ты сравни, что было месяц назад — и что сейчас. Политологи вообще по второму туру давали оценки пятьдесят на пятьдесят. Сейчас же все прочат победу тебе. Переломили мы тренд, Платон!

Месяц назад всё было непредсказуемо — маятник мог качнуться в любую сторону. Однако сложнее всего было в самом начале, осенью, когда я только-только объявил, что буду баллотироваться в президенты.

Тогда, помню, меня никто не воспринял всерьёз. Как бизнесмен я был хорошо известен, но в политику никогда не лез. В новостях дикторы, иронически улыбаясь, упомянули о моём выдвижении. Аналитические программы не сказали ни слова. Лишь 5-й канал, пользуясь темой, сделал сюжет обо всех бизнесменах, выдвигавшихся в президенты. Припомнили Росса Перо в США, прошлись по нашим Брынцалову, Стерлигову, Фёдорову. Никто из них не взял и пяти процентов голосов. Первый опрос избирателей, в который меня включили, дал ноль целых и пятнадцать сотых популярности.

Объявление президента Шевелёва о поддержке моей кандидатуры произвело эффект разорвавшейся бомбы. К тому времени мы с Олегом уже укомплектовали команду, переехали в здание на Таганке и встретили напор журналистов во всеоружии. Я немедленно, с интервалом в несколько дней, провёл две пресс-конференции, на которых беспрерывно отвечал на вопрос «Who is Mr. Kolpin?». Тем не менее корреспонденты от меня не отстали и постоянно осаждали, придумывая всё новые темы. Марина Знерова в те дни работала круглосуточно, валясь с ног от усталости — писала и редактировала всевозможные статьи и речи, организовывала интервью и успевала следить за тем, чтобы я выглядел идеально.