Какая красота вокруг! Все эти дома, ирригационные системы, мосты, дороги, все это наше, чеченское! Все это принадлежит нам, чеченцам! Неважно кто их строил — это наше!.. Почему, объясните мне, пожалуйста, в чеченских населенных пунктах, которые по старинке называют станицами, до сих пор еще остались русские?.. Гнать их! Гнать всех подряд! Пусть едут в свою грязную Россию, пусть оставляют свое жилье и скарб для чистых чеченцев!..

Впрочем, великодушно поправил себя Зульфагар, это тоже не совсем правильно, пусть живут! Что ж, мы варвары какие-нибудь, в любой нормальной стране имеют право проживать представители других народов… Другое дело, что они, представители других народов, пусть строжайше соблюдают законы шариата и знают свое место!.. Тогда их никто трогать не будет…

Впрочем, цинично усмехнулся про себя Зульфагар, будем, конечно, трогать, но не всех, а только женщин, да и то возрастом от пятнадцати до сорока…

Размышляя обо всем этом, Шанияз вдруг поймал себя на том, что произносит про себя слова и мысли, которые на самом деле далеко не всегда и все считает приемлемыми. Он сейчас говорил про себя как бы от имени нации… Даже не так, не нации, а наиболее ортодоксальной, максималистической ее части, в первую очередь молодежи… И ему, Шаниязу Хамлаеву, вдруг стало неловко перед самим собой. Потому что уличил себя в том, что из человека, который старался быть индивидуумом, думающим и размышляющим мужчиной, который старается не поддаваться воздействию толпы и имеет собственное мнение, из такого самостоятельного, независимого, или стремящемуся к максимальной независимости в собственных суждениях, из такого человека он вдруг начал превращаться в тупицу, который не в состоянии пошевелить собственной извилиной и подменил цепочку своих умозаключений (да какие тут, впрочем, умозаключения, в самом деле…) комплектом готовых штампов, которые ему навязал некий приезжий дядюшка… Дядюшка, которому его родная Чечня — это не более чем кусочек земной поверхности, на которой он хочет делать денежки… Такая психология годится лишь для тупорылых кретинов. Зульфагар себя к таковым не относил.

…В самом деле, вдруг подумал он в привычном для себя критически-рационализаторском ключе, почему нужно заставлять кого-то жить по своим стандартам?.. Если разобраться, против чего мы, чеченские моджахеды, боремся? Против того, что нас заставляют (пытаются заставить! — высокомерно мимоходом одернул он себя, поправляя на поясе кобуру с пистолетом) жить не так, как хотели бы мы сами. Так посему мы должны принуждать других людей придерживаться наших законов? Разве это правильно? Разве осуществимо? Разве справедливо?..

Так могут думать и поступать ограниченные тупицы типа Мусы, Каландара, Ибрагима, Хамида и им подобных. Умные моджахеды к этому не стремятся. Святой учитель великого Шамиля, имам Гази-Магомед не признавал рабство в любом его проявлении. Сам Шамиль, оказавшись в плену, а потом в почетной ссылке у гяуров, не возражал против того, что его сыновья пошли на военную службу в российскую армию, где, те, кстати, дослужились до генеральских чинов…

Да что там глубокая старина! Достаточно взглянуть на нынешних правителей и тех, кто претендует на такие роли! Ваххабиты начали в Ичкерии насаждать свои порядки! К чему это приведет, ведает лишь единый великий Аллах! Но только вряд ли к чему доброму, потому что своими гонениями на простых людей, заставляя их жить по-своему, ваххабиты уже настроили против себя слишком многих. Хаттаб, Басаевы, Абдуловы… Да мало ли еще! Все они своими действиями приносят простому люду Чечни куда больше вреда, чем сами русские. Им ведь всем, приезжим и находящимся на содержании оных, по большому счету, на судьбы простых чеченцев наплевать. Независимость Чечни для них не некая пусть абстрактная, но хотя бы благородная цель, типа освобождения Гроба Господня для крестоносцев. Для этих отморозков главное — чтобы Чечня стала детонатором для инициирования взрыва всех мусульманских республик России. И при этом им наплевать, что детонатор, провоцируя взрыв, сам неминуемо гибнет! Вот чего не понимают рядовые идиоты и на что наплевать хаттабам, басаевым и иже с ними. Чечня для них — разменная монета, чеченцы — просто мусор. Главное — чтобы война здесь продолжалась и продолжалась. А остальное… Остальное — ерунда.

Но ведь есть и другие, думал Хамлаев. Тот же Аргун, например. Сколько бы ни говорили, что он преступник, готовый переступить через любого, о судьбе чеченского народа он думает. Ради него он и вернулся сюда из России, где имел, по сути, все что хотел, ради него и согласился, пусть и скрепя сердце, (даже не так — скрипя сердцем!), стать полковником. Ведь он мог, при его-то связях, возможностях и деньгах, жить припеваючи где угодно! Нет, вернулся в республику и тянет нелегкую лямку руководителя одного из подразделений шариатской госбезопасности. И это только ради одной-единственной цели: чтобы родному народу жилось хорошо!.. Он не тупой националист, нет, он признает за другими людьми право на права!… Он столько времени прожил среди русских — и относится к ним нормально, по-человечески, без оголтелого национализма. Да и не только к русским, к любому человеку любой национальности. Тот же Карла — наглядный тому пример. Потому что для Аргуна есть только один критерий оценки поступка или действия: это отвечает интересам дела или же противоречит оному. Все! И то задание, которое едет сейчас выполнять Зульфагар, подтверждает лишь то, что он, Аргун, оказался в безвыходной ситуации.

Черт, привычно, по-русски, чертыхнулся Шанияз, опять мысли не туда занесли. О чем, бишь, я?.. А, вот оно!

Аргун прав, жить надо в мире, жить нужно дружно, независимо от того, какой нации человек. Одно дело, когда незаконно делаешь деньги и получаешь личные блага методами, которые считаются незаконными — и совсем иное, когда провоцируешь, стимулируешь, являешься катализатором процессов, в результате которых массово гибнут твои земляки. Убить одного мерзавца не так преступно, как спровоцировать массовое убийство невиновных людей, становящихся случайными жертвами независящих от них и неведомых им процессов! В этом разница между простыми солдатами и политиками: одни войны ведут, другие их начинают; одни в засаленном камуфляже ползают в грязи и крови, другие в костюмах от Кардена в высоких кабинетах решают, сколько еще и в каких краях первым ползать!..

Впрочем, Аллах с ними, с кабинетами и политиками! У нас, в Ичкерии, нет столь разительной разницы между солдатом и политиком — воюют все. Беда вот только, что многие из наших слишком уверились в своем праве с помощью оружия вершить единоличный суд. А это уже — нарушение законов шариата, посягательство на освященные веками адаты. Это должно караться. Даже знаменитый сподвижник Шамиля Гамзат-бек приговорил своего родственника к смерти за то, что тот нарушил законы газавата… И миссия Зульфагара — не Шанияза Хамлаева, а того самого легендарного меча халифа Али — состоит не только в том, чтобы карать врагов внешних, но и беспощадно изничтожать крамолу внутреннюю. Враг есть враг — причем враг внутренний куда страшнее внешнего!

Во всяком случае, так считает Аргун. И Шанияз с этим полностью согласен со своим шефом.

Если бы было иначе, не пришлось бы выполнять миссию, ради которой он, Шанияз, сейчас едет сюда! В конце концов, человек рождается на свет не для того, чтобы бороться, убивать и в конце концов быть убитым самому. Человек рождается на свет для того, чтобы жить. Ибрагим нарушил эту простую формулу, потому и должен за таковое нарушение поплатиться! Прежде всего, в назидание другим.