Взобравшись на крутой берег, я снова попал в самое пекло. Справа, невдалеке, виднелось небольшое деревянное строение, из которого строчило два пулемета. Это Митрофаныч со своей группой. По берегу рассыпались остальные выжившие члены отряда, который форсировал реку. Впрочем, выживших было очень немного – меньше десятка. А вот из леса, пригнувшись под огнем из строения, к нам бежала новая цепь немцев. Я поискал глазами Лешку и, не найдя, вздохнул.

— Ловите, суки! — заорал я, прицеливаясь по бегущим фигуркам.

Дал короткую очередь и перекатился в замеченную справа небольшую складку. Снова выставил ствол. Немцы приостановили движение и залегли. Хорошо пулеметы наши работают, подумал я. Стрелки в строении выбивали из цепи одну фигурку за другой. Я помогал им, по мере своих сил, пока не выпустил весь магазин. А патронов-то больше нет… только пистолет остался.

Внезапно я заметил, что некоторые немцы стреляют в направлении леса. Это что же такое – они по своим бьют, что ли? Наступление противника захлебнулось окончательно. Более того, немцы вскакивали и метались взад-вперед, стреляя то по нас, то в лес, но сразу же падали. Похоже, к нам пришла очень свое временная помощь. Только кто это? Минут через пять все было закончено. Только с противоположного берега реки раздавались редкие выстрелы. На нашем же берегу повисла гробовая тишина. Действительно «гробовая», учитывая количество трупов, усеявших подходы к лесу.

— Эй, кто там на мельнице! — раздался крик из леса. — Выходи без оружия!

* * *

Костер приятно согревал уставшие ноги. Уже давно стемнело, но сон все никак не шел. После боя навалилось какое-то тупое оцепенение, когда просто тупо переставляешь ноги, не понимая ни куда, ни зачем идешь, а потом так же тупо сидишь, уставившись в одну точку. События минувшего дня практически стерлись из памяти – все было как в тумане. В голове крутились только обрывки произошедшего. Я посмотрел на мирно похрапывающего рядом Лешку Митрофанчика. Выжил-таки! Из моей группы выжили только двое – Лешка и Селиванов, который еще вначале ушел с группой Митрофаныча. Бывший фельдфебель тоже выжил. А кроме него и Сергея – еще четыре человека. Из тех двадцати, которые заняли позицию на мельнице. От остальной части отряда осталось еще человек пятнадцать. Чудом уцелел и капитан, доплыв с раненой ногой и двумя свежими пулевыми ранениями до берега. Там он и потерял сознание, сумев только заползти поглубже в кусты. Без единой царапины вышли из боя только Оля и два пацана, сбежавшие к нам в отряд. Их переправили через реку, как только стало понятно, что нашему отряду предстоит тяжелый бой. В общем итоге этот бой пережили двадцать пять человек, включая и всех названных выше, причем около трети из них было ранено.

Как оказалось, на помощь к нам пришли бойцы другого партизанского отряда, действовавшего в этой же местности. До этого момента мы и не подозревали, что не одиноки в лесах под Ровно. Хотя, учитывая, что Красная армия отступала здесь сравнительно недавно, ничего в этом удивительного не было. Множество окруженцев, группами и поодиночке, шли здесь на восток или оседали в лесной глуши, ведя свою борьбу с врагом или просто прячась от немцев. Пришедшая к нам на помощь группа была частью большого отряда, расположенного неподалеку. На одной из передовых застав, окружавших их лагерь, вначале услышали стрельбу на нашем берегу, а потом обнаружили немецкую колонну, движущуюся по лесной дороге в направлении мельницы. Тут же был послан боец с докладом к командиру, который решил отправить группу для выяснения обстоятельств. Тридцать бойцов, посланных к реке, вышли к нам как раз вовремя – немцы уже хорошо прижали остатки нашего отряда к земле и практически подавили огневые точки на мельнице. Чего они не ожидали, так это того, что им ударят в тыл. Оставшиеся в лесу пулеметные расчеты вместе с охранением были уничтожены буквально за несколько секунд, а потом те же пулеметы ударили в тыл немецкой цепи, оказавшейся зажатой между плюющимся огнем лесом и огрызающейся мельницей. Исход боя решился всего за пару минут.

После всех этих событий, выяснив, что они спасли остатки такого же партизанского отряда, пришедшие нам на помощь бойцы, не теряя времени даже на сбор трофеев, повели нас в свой лагерь. А с запада уже слышался гул двигателей новой колонны, и в небе кружила старая знакомая «рама».

И вот сейчас, после фактического разгрома и последующего долгого марша через лес, измученные остатки нашего отряда отдыхали у костров в чужом партизанском лагере. Все организационные вопросы были оставлены на утро, а люди, оказавшись в безопасности, просто свалились с ног там, где стояли. Многие заснули еще до того, как их осмотрела медсестра – молоденькая девчонка со смешными косичками. А кое-кто уснул прямо в процессе перевязывания.

Я вытащил из кармана сигареты. После купания в реке пачка насквозь промокла. Повертев ее в руках, я аккуратно, стараясь не поломать содержимое, разорвал пачку и осторожно разложил сигареты поближе к огню. Покурить мне, похоже, не светит. Все остальное мое имущество, среди которого был и запас табака, осталось в забытом на линии нашей обороны ранце. Мне удалось сохранить только то, что было в карманах, — зажигалку, небольшую трубочку, которую я изъял у немца еще при первом нападении на колонну, полтора десятка винтовочных патронов, и все. Из оружия у меня остался только «парабеллум» и подобранный на берегу МП-38 без патронов.

— Кури, боец, — раздалось сзади.

Я оглянулся и, благодарно кивнув, взял протянутый мне кожаный кисет с табаком. Мой благодетель присел у костра, протянув руки к огню. Молодой, высокий парень с короткой стрижкой и свежим шрамом через всю правую щеку. В свете огня на малиновой петлице посверкивал один кубик – пехотный младший лейтенант. Форма более или менее цела, хоть и основательно потерта. От газеты для самокрутки я отказался. Достал из кармана трубку и затрамбовал в нее столько табака, сколько поместилось.

— Досталось вам сегодня… — продолжил младший лейтенант, внимательно наблюдая за мной.

Я молча кивнул и протянул кисет обратно. Прикурил трубку веточкой от костра. Утрамбованный табак горел плохо – приходилось постоянно затягиваться, чтобы не погас.

— Младший лейтенант Дроздов, — после паузы представился он.

— Боец Найденов.

Разговаривать очень не хотелось.

— Как же вас так угораздило, Найденов?

— Что «угораздило»? — не понял я.

— Ну, то, что к реке вас прижали.

Похоже, начинается очередной допрос. Вряд ли этот лейтенант пришел просто поболтать. И ведь не пошлешь же. Субординация… Надо собираться с мыслями и постараться не наговорить лишнего.

— Не успели уйти, — вздохнув, ответил я. — Мы как раз перебирались на болото, чтобы потом перейти на этот берег. Да не успели…

— А чего это вам понадобилось на этот берег? — не отставал Дроздов.

— А это вы, товарищ младший лейтенант, у товарища капитана спрашивайте. — Я пожал плечами и выпустил густой клуб дыма. — Он командир. А мое дело – выполнять приказы.