Верочка, прижимавшая к груди папку, никак не могла угомониться:

— Но ведь сведения подлинные! Ты не могла их просто изобрести и попасть пальцем в небо! Откуда известны тебе?

Ласково улыбнувшись, Таня ответила вопросом на вопрос:

— А откуда ты, Верочка, знаешь, что сведения подлинные? Ты что, тоже их собираешь?

Девица дернулась, зарделась и пролепетала:

— Я хотела сказать, что они очень правдоподобные… Да и ты, Танюша, никогда не стала бы докладывать начальству то, что действительности не соответствует…

Ловко вывернулась, подумала Таня.

Больше вопросов об источнике информации Верочка не задавала. Хотя, кажется, очень хотела.

Еще бы, ведь в том, наверное, и заключалось ее задание!

Татьяна молчала. А Верочка, все еще смущенная, продолжала тараторить, как обычно. Вроде бы и все остальное было, как всегда, но чем дольше Таня вслушивалась в ее слова, тем яснее ей становилось: этой особе ни в коем случае доверять нельзя.

— Так тебе сделать кофе или нет? — завершила свой монолог девица. И Таня, отчего-то почувствовавшая изжогу при мысли о том, что будет пить напиток, приготовленной предательницей, ответила отрицательно.

— Ну, как хочешь! — пожала Верочка плечами и улыбнулась.

Таня была готова поклясться, что улыбка у нее вышла какая-то неискренняя, ехидная и… И — торжествующая.

Только вот с чего, собственно, девчонке торжествовать? Повода у нее не было ни малейшего. Хотя… Видимо, Верочка и тот, на кого она работает, Лев Геннадьевич, понятия не имеют, что их план не сработал и что их козни раскрыты, поэтому и торжествует. Однако когда поймет, что ее и Смирнова разоблачили, заплачет. Но будет уже поздно.

Под вечер Татьяне позвонил Денис — попросил зайти. И она наведалась в его кабинет. Молодой человек сразу обнял ее и поцеловал. Это было так восхитительно! Таня могла бы находиться в его объятиях вечно, но ведь пришла-то совсем за другим.

Она поведала Денису о том, что ей стало известно, а также о своих подозрениях в отношении Верочки, впрочем, подкрепленных запиской с номером ее мобильного.

Радкович нахмурился. Прошелся по кабинету и, закрыв изнутри дверь на ключ, произнес:

— Что ж, этого и следовало ожидать. Наш Львенок сам марать руки не хочет, нашел сошку помельче.

— О его неприглядной роли должен узнать Николай Олегович! — заявила Таня, имея в виду прокурора Москвы.

Денис качнул головой.

— Танюша, ты понимаешь, во что ввязалась? Точнее, конечно, мы ввязались. Это ведь повод для служебного расследования! Львенок — предатель, и все закончится для него плачевно…

Таня пожала плечами — судьба «оборотня в погонах» ее не занимала. Но не могла же она допустить, чтобы негодяй-толстяк помог развалить процесс.

Денис, подойдя к окну, откинув занавеску и, посмотрев на улицу, вздохнул.

— Так-то оно, конечно, так, черт с ним, с Львенком… Однако подумай о следующем, Танюша. Если скандал грянет прямо сейчас, то защита Чехарского тотчас вцепится в этот факт, отрицая, конечно же, то, что Смирнов работал на мафиозо. Но со стороны все будет выглядеть так, будто в прокуратуре работают не просто некомпетентные, а продажные личности…

— Что отчасти соответствует действительности, — заявила Таня.

Денис усмехнулся, и она добавила:

— Хотя я знаю, по крайней мере, двух компетентных и непродажных.

Радкович вздохнул.

— Дело не в репутации нашей организации, хотя и в ней тоже. Просто я предполагаю, что удастся доказать факт предательства Львенка, но не то, что он работал на Чехарского. Прямых-то улик нет.

— Верочка сдаст его с потрохами! — заявила уверенно Таня. — Следует оказать на нее воздействие, и она преподнесет его нам на блюдечке с голубой каемочкой.

Денис подошел к ней, заглянул в лицо.

— А что, если нет? Что, если она будет упорно молчать? Да и если мы возьмем ее в оборот, это немедленно станет известно Львенку, а тот, вне всяких сомнений, забьет тревогу и тотчас предпримет контрмеры. Например, просто сбежит…

Таня кивнула, понимая, что Денис прав.

— Мне кажется, надо действовать крайне осторожно, — продолжал молодой человек. — Но не для того, чтобы защитить негодяев, конечно, а чтобы раньше времени не спугнуть их. И не развалить дело, вот что главное. А когда вынесут Чехарскому приговор, утвердят его, отправят нашего «крестного отца» по этапу, тогда можно будет и за Львенка приняться. В данный же момент разглашение неприглядной истины не только произведет эффект разорвавшейся бомбы, но и перечеркнет все наши планы. Боюсь, тогда Чехарскому удастся отмазаться…

Таня, сознавая правоту Дениса, расстроилась. Ей хотелось поскорее разобраться с мерзавцем дядей Леней. Хотя… Она ждала столько лет — подождет еще несколько месяцев. А вот потом…

— Заодно пока и Верочку можно будет прощупать, и доказательства их работы на Чехарского собрать, — заключил Денис. — Ну что, согласна?

— Согласна, — ответила Таня и собралась уходить.

Но молодой человек потребовал от нее подтвердить согласие поцелуем, и последующие двадцать минут им было не до предателя Льва Геннадьевича и его помощницы-любовницы.

По дороге к себе Таня столкнулась в коридоре с нагруженной папками Верочкой. Та как-то странно на нее посмотрела, а потом улыбнулась. И вновь ее улыбка показалась Татьяне более чем странной.

Вернувшись к себе в кабинет, она открыла дверцу шкафа и посмотрелась в укрепленное на внутренней стороне створки зеркало. Поправила блузку, подошла к сейфу.

В нем все было на месте — за исключением оригинала записки с телефонным номером, а также оригинала записи ее беседы с адвокатом Светлым.

Таня стала судорожно размышлять. Кто имеет доступ к сейфу и, главное, к ключам? Ей вспомнилась встреча в коридоре с Верочкой. Неужели пока она находилась у Дениса, помощница шефа забралась в пустой кабинет и украла улики?

А запасной ключ от сейфа ей мог вручить Лев Геннадьевич.

Выйдя в коридор, Татьяна завернула за угол и снова увидела Верочку, мило чирикавшую с кем-то из коллег. Больше всего захотелось подойти к девице и потребовать от нее то, что та забрала из ее сейфа, но было ясно: Верочка все будет отрицать.

Мимо них прошествовал Лев Геннадьевич, и вид у него, несмотря на утренний позор на планерке, был более чем удовлетворенный. Еще бы, ведь Верочка добыла для него то, что требовалось!

Для него — и для дяди Лени Чеха.

— Мухина, опять прохлаждаемся? — спросил Смирнов, напустив на себя строгий вид. — Смотри у меня, великий стратег и любительница новых гениальных концептов, если в пятницу опять будут проблемы с присяжными, ты и Радкович поплатитесь за это головой!