— Нет, — был ответ.

— Как ты хочешь, чтобы мы сделали? — спросил Эрленд. — Все же нужно обсудить это? С практической точки зрения. Ведь уже, естественно, отданы необходимые распоряжения, насколько я тебя знаю?

— Ты уже предвкушаешь? — В словах послышалось злорадство.

— Ничего я не предвкушаю, — насупился Эрленд.

— Состоялся разговор с нотариусом. Юнец! Он разберется с моими делами. Так что спасибо тебе. Можешь, кстати, заняться практической стороной. Кремацией, например.

— Кремацией?

— Я ведь не собираюсь тухнуть в гробу. Хочу превратиться в пепел. Никаких проблем. Никакой возни.

— А пепел?

— Ты знаешь, о чем на самом деле этот фильм? — Марион, очевидно, пытается уйти от ответа на вопрос. — Фильм с Гари Купером. В действительности в нем говорится об охоте на коммунистов в США в пятидесятые годы. В городе появляются люди, которые собираются расправиться с героем Купера. Друзья отворачиваются от него, и ему приходится защищаться в одиночку. «Ровно в полдень». Лучшие американские вестерны гораздо больше, чем просто приключения.

— Да, я уже слышал это от тебя.

Наступил вечер, но было по-прежнему светло. Эрленд посмотрел в окно. Настоящей ночи ожидать не приходилось. Ему недоставало ее в летние месяцы. Не хватало темноты. Холода до дрожи, ночной черни, зимней бездонности.

— Что ты находишь в вестернах? — Эрленд не мог удержаться от вопроса. Он раньше не замечал у своего бывшего начальства такой страсти к американским фильмам. На самом деле, что он вообще знает об этом человеке? Сейчас, сидя в стариковской гостиной и вспоминая прошлое, он подумал, что они никогда не говорили, за редкими исключениями, на личные темы.

— Пейзажи, — услышал он старческий голос. — Лошади. Просторы.

Потом наступила тишина, и Эрленду показалось, что Марион дремлет.

— В последний свой приход я упомянул некоего Леопольда, у которого был «Форд Фолкэн». Человек исчез, оставив машину у центрального автовокзала, — начал Эрленд. — И что же выясняется? Ты звонишь его подружке, а мне ничего говорить и не надо? Кто рассказал ей, что человек с таким именем не значится ни в каких реестрах?

— Разве это меняет дело? Если я правильно помню, болван Нильс решил ничего ей не сообщать. Какая чушь!

— И как же Аста отреагировала на твои слова?

Марион задумывается, прежде чем ответить. Несмотря на преклонный возраст и различные болезни, память у этого человека работает отменно, что Эрленду было хорошо известно.

— Она, само собой разумеется, не очень обрадовалась. Расследование вел Нильс, и мне не хотелось особенно лезть в его дела.

— После твоих слов у нее появилась надежда на то, что он еще жив?

— Нет. Это было бы странно. Очень даже странно. Надеюсь, у тебя нет подобных фантазий?

— Нет, — твердо сказал Эрленд. — Что ты!

— И даже не вздумай говорить с ней об этом!

— Нет. И не подумаю!

Вечером позвонила Ева Линд. К этому времени он уже вернулся домой. По дороге зашел в участок, а потом забежал в магазин купить продукты. Эрленд поставил коробку в микроволновку, которая запикала одновременно с телефоном. На этот раз Ева была гораздо спокойнее. Однако так и не сказала ему, где находится. Сообщила только, что в лечебнице познакомилась с одним человеком, который ее приютил на время, и просила не беспокоиться за нее. Еще она виделась с Синдри в кафе в старом городе. Он искал работу.

— Синдри собирается осесть в Рейкьявике? — спросил Эрленд.

— Да, он хочет вернуться в город. Тебе не нравится эта идея?

— Что он будет жить в городе?

— Что ты чаще будешь его видеть.

— Нет, мне все равно. Хорошо, что он решил вернуться в Рейкьявик. Прекрати все время подозревать меня во всех грехах, Ева. Что это за человек, у которого ты поселилась?

— Да ничего особенного, — отмахнулась Ева Линд. — Я вовсе и не подозреваю тебя во всех грехах.

— Вы вместе колетесь?

— Колемся?

— Я знаю, Ева. Слышу по твоему голосу. Это не в упрек тебе. Я больше этим не занимаюсь. Можешь делать что хочешь, только не надо врать. Я не хочу, чтобы ты лгала.

— Я не… Что ты там услышал? Как это я говорю? Тебе всегда нужно…

И она бросила трубку.

Вальгерд не смогла прийти, несмотря на обещание. Ее звонок раздался сразу, как только Эрленд положил трубку. Она объяснила, что задержалась на работе и теперь пойдет прямиком к сестре.

— Все в порядке? — спросил Эрленд.

— Да, — ответила она. — Потом созвонимся.

Эрленд пошел на кухню и вытащил упаковку из микроволновой печи — котлеты и пюре с каким-то коричневым соусом. Он подумал о Еве и Вальгерд, потом вспомнил Элинборг и отправил коробку с полуфабрикатом в помойное ведро, даже не попробовав. Затем достал сигарету и закурил.

Телефон зазвонил в третий раз за вечер. Он смотрел на разрывающийся аппарат в надежде, что тот перестанет звонить и его оставят в покое, но этого не произошло, и Эрленд схватил трубку. Звонили из технического отдела.

— По поводу «Фолкэна», — объяснил сотрудник.

— Да, так что с «Фолкэном»? Что-нибудь нашли?

— Ничего, кроме дорожной пыли, гравия и немного земли, — сказал криминалист. — Мы сделали химический анализ и нашли элементы коровьего навоза или того, на что можно наступить в хлеву или в овчарне. Никаких следов крови.

— Коровьего навоза?

— Да, коровий навоз, но еще песок и всякое дерьмо, как в любом городе. Разве этот человек жил не в столице?

— В столице, — подтвердил Эрленд. — Но он много ездил по стране.

— Ты же знаешь, все это может и не иметь никакого значения, — добавил криминалист. — Столько времени прошло, у машины сменилось несколько владельцев.

— Тем не менее спасибо, — поблагодарил Эрленд. Он повесил трубку, и тут ему в голову пришла одна мысль. Он посмотрел на часы. Уже больше десяти вечера. Но ведь в такое время никто не ложится спать, подумал Эрленд, все еще сомневаясь. Во всяком случае, не летом. В конце концов он решился.

— Алло, — ответила Аста, бывшая подружка Леопольда. Эрленд поморщился. По голосу ему сразу же стало ясно, что она не привыкла к столь поздним звонкам. Даже в летнее время. Эрленд представился, и она спросила, что ему нужно и почему он не может подождать до завтра.

— Естественно, можно и подождать, — ответил Эрленд. — Но мне только что сообщили, что на полу машины сохранились следы коровьего навоза. Я распорядился взять образцы на анализ. Как долго вы использовали машину до того момента, как Леопольд исчез?

— Недолго, всего несколько недель. Думаю, я уже говорила вам об этом.