– Да бандгруппу из трех человек, включая главаря, один положил, – нехотя сказал Степан, а потом, повернувшись, объяснил: – Да там делать было нечего! Они так обнаглели, что совсем страх потеряли. Вот я и подсуетился, – он пожал плечами.

Слушая их, мужики не зависли, не обалдели, не растерялись – они просто выпали в осадок, тупо смотрели на Степана, пытаясь совместить в голове то, что они только что услышали, с тем, что они знали о нем раньше, но у них это плохо получалось. У них не было даже сил на то, чтобы переглянуться. Вот так сидели и таращились! Да и для Гурова все это было большой новостью, потому что Стас ему ничего подобного не говорил. Да, он сказал, что Степан до армии очень близко общался с соседом-уголовником, что пользовался в своем районе крайне сомнительной репутацией, хотя ни задержаний, ни приводов не было, но вот про награды и службу в войсковой разведке он даже не заикнулся.

– Но Колька нам ничего этого не говорил! – очнувшись, почти крикнул Романов.

– А он не знает, – объяснил Степан. – Дома вообще никто об этом не знает. Когда я им написал, что нас привезли на Северный Кавказ, они там все за сердце похватались, включая деда, а потом у них началась истерика в письменном виде. Что ни письмо, сплошные слезы и мольбы, Христа-бога ради, нос за пределы части не высовывать, потому что, если со мной что-нибудь случится, они этого не переживут. Вот я им и написал, что вещевой склад охраняю, чтобы не волновались. Ну, и как бы я им объяснил, откуда у меня награды взялись?

– Прости, Степа, но ты дурак! – сердито заявил Саша. – Ты представь себе, как тобой отец будет гордиться! – Степан коротко глянул на него и отвернулся, а Романов, вздохнув, сказал: – Ну, это ваше семейное дело! Сами разберетесь! Тогда скажи мне, какого черта ты в политех поперся, если тебе был прямой путь в юридический!

– А вы никогда не слышали, что туда даже на вечернее без денег не попасть? Причем очень больших! А у нас их почему-то нет! – язвительно сказал парень. – И чтобы по квоте поступить, тоже платить надо! И никакие награды мне бы здесь не помогли!

– Ладно! Скажи, ты здесь в полицию работать пойдешь? Уж там-то рутины точно не будет! Каждый день что-нибудь новенькое! – спросил Саша, и Степан удивленно вытаращился на него. – Чего смотришь? Отвечай! Если пойдешь, то вопрос можно считать решенным. Для начала опером, а осенью на заочный в юридический поступишь, я организую. Не нужен тебе дом, так мы тебе квартиру дадим, не проблема!

– А что? Пойду! – несколько растерянно ответил Степан, а потом уже более уверенно и радостно заявил: – Конечно, пойду!

– Все! Решили! – Романов хлопнул ладонью по столу. – Теперь следующее. Кто твой друг?

– О нем разговора не будет! – жестко ответил Савельев.

– Степан! Не дури! – попросил Гуров. – Напоминаю: я Диме с Олей своей жизнью поклялся, а я ей, как ты понимаешь, все-таки дорожу, так что говори! – Степан упрямо помотал головой. – Ну, тогда я скажу! Это майор Филимонов! – Савельев вскинулся, и Лев сказал ему: – Не прожигай меня взглядом! Я его просто вычислил, что было несложно. Вот давай рассуждать. Биография у тебя хоть и непростая, но короткая. С кем ты мог так слаженно работать в паре, восстанавливая справедливость и борясь за правое дело? Только с человеком, которому верил? Да! Но и с тем, с кем ты уже сработался! Причем, заметим, вы оба скрывали свои лица. Ну, с тобой все понятно – прав был дядя Вася, у тебя особая примета, да и человек ты в городе известный, а вот второй? У него какая была причина лицо скрывать? А только та, что его тоже могли узнать и огреб бы он тогда неприятности по самое не хочу. А, собственно говоря, за что? Ну, ходили вы ночью по городу, одетые, как китайцы, но это дело вкуса, воздухом дышали и звездами любовались, а тут на вас налетали какие-то отморозки. Вы отбиваетесь от них и… Что сделали бы на вашем месте обычные люди? Правильно, пошли в полицию! Или хотя бы дождались ее. А вы вместо этого с места происшествия скрывались до ее прибытия, хотя никакой вины вашей ни в чем не было. Вывод? Твой напарник не хотел светиться, потому что сам там служит – как бы иначе он смог опознать Тихонова? Но встречаться со своими коллегами он не мог, потому что там же работал и Сафонов, напрямую причастный к этому делу. И кто же это мог быть? Кто-то из Астрахани? Но я просмотрел все личные дела, и никого оттуда в полиции не было, все сплошь местные. Значит, Астрахань отпадает. Москва? Тем более! Остается армия. Когда я смотрел личные дела сотрудников, то отметил, что Филимонов служил на Северном Кавказе в то же время, что и ты. Он родом из-под Якутска, так что взять себе прозвище Булчут для него было совершенно естественно. Ушел он из армии капитаном, развелся с женой, детей у них не было, и вернулся на родину, где пошел служить в полицию в Якутске с сохранением звания, так что майора он получил уже там. Потом перевелся в Новоленск, где живет в общежитии. А теперь самое главное! Его, единственного из всех офицеров полиции, не было в управлении, потому что он 18 апреля вылетел из Новоленска в Якутск, вот потому-то в ту ночь ты и был один! Как видишь, все просто.

Степан упорно молчал, а вот Кедров потрясенно воскликнул:

– Это что, мой Юрка Филимонов?

– Ваш, Афанасий Семенович! – подтвердил Гуров.

– Ну, я ему, паршивцу!.. – начал было Кедров, но Романов перебил его:

– Ты ему будешь в ноги кланяться! Господи! – воскликнул он и размашисто перекрестился. – Услышал Бог мои молитвы! Наконец-то в управлении толковый офицер появился! Афоня! Вызывай его сюда!

Кедров бросился звонить, а все остальные как-то оживились, словно свежего воздуха глотнули, огромная глыба упала с их плеч и они смогли распрямиться. Да и Савельев, поняв, что его другу ничего не грозит, вздохнул с облегчением. А вот Борис, хитро посматривая на Степана, предложил:

– А не перекинуться ли нам в картишки, пока мы Филимонова ждем? В очко, например. Саша, дай нам какую-нибудь колоду, у тебя вроде в столе валялась.

– Делать вам нечего, – покачал головой тот, но колоду достал и бросил на стол, а вот остальные мужики незаметно переглянулись, и глаза у них заблестели.

– Прошу, молодой человек! – предложил Борис, показывая на карты.

Савельев их взял, взвесил на руке, немного потасовал, а потом, положив на стол, с усмешкой сказал:

– Борис Львович! За такие шутки в Монте-Карло бьют канделябрами по голове! В колоде обычно по четыре туза и десятки. Иногда встречается по пять, тоже можно понять. Но вот чтобы по шесть – это уже перебор! Проверять будем?

– Паразит! – с искренним восхищением воскликнул Борис. – Мужики! Какой талант пропадает! Степа! Мы с тобой как-нибудь вечерком сядем и оторвемся!

– Борис Львович! А вы не пробовали для разнообразия играть честно? – с интересом глядя на него, спросил Степан.

– Мой мальчик! Это так скучно, что почти извращение! – скривился тот.

– Боря, а почему мне кажется, что раньше ты очень любил ездить поездом из Владивостока в Москву? – невинно спросил Гуров. – А вот обратно возвращался самолетом, чтобы время не терять, и опять в путь.