Ринго поймал мячик на лету: «Кончай трепаться, Мюррей!»

Само собой, Джон и Пол не остались в стороне: «Кончай трепаться, Мюррей! Кончай трепаться!» Так родился еще один, на этот раз самозваный «пятый Битл». Из аэропорта Кеннеди четыре черных «кадиллака»-гангстермобиля отвезли «великолепную четверку» в отель «Плаза». Было нелепо размещать в нем рок-группу, но это явно льстило самолюбию мало что понимавшего в этом сноба Брайена Эпстайна. Здесь музыкантов уже поджидали несколько сотен подростков, сдерживаемых отрядами полиции в защитных шлемах. Лимузины, сопровождаемые подразделениями конной гвардии, остановились у дверей роскошной гостиницы. «Битлз» торопливо поднялись по ступенькам и скрылись за вращающейся дверью.

Брайен хвастал, что сумел забронировать номера именно в этом отеле благодаря собственной хитрости, составив заявку таким образом, что имена членов группы больше напоминали имена английских бизнесменов, как, например, «Д. У. Леннон, эсквайр». На самом же деле вышло вот что: менеджер гостиницы Альфонс Саламон, полагавший, что неприятностей от «Битлз» будет гораздо больше, чем дохода, посетовал на это как-то вечером, сидя за ужином в семейном кругу. Стоило его дочери услышать слово «Битлз», как она громко вскрикнула и, потеряв над собой всякий контроль, разрыдалась. «Если честно, – заметил позже сын Саламона Грег, – отец закрыл на все это дело глаза только из-за того, что она впала в истерику». И вновь, теперь уже в чадолюбивой Америке, удача «Битлз» целиком зависела от капризов девочек-подростков.

Десятикомнатные апартаменты, расположенные под самой крышей на двенадцатом этаже, находились под охраной полиции и двух детективов в штатском из детективного агентства Бернса. Ребята сразу заказали себе в номера приличный запас скотч-виски и кока-колы, потом включили телевизоры, вырубив звук. Слушая радио, они принялись щелкать пультами. Им было приятно, что о них говорили на всех каналах и всюду крутили их пластинки, но, как и все европейцы, впервые оказавшиеся в Нью-Йорке, они были поражены невероятным количеством телеканалов и радиостанций, по которым круглые сутки шли самые разнообразные передачи. По возвращении в Англию им зададут неизбежный вопрос: «Что вам больше всего понравилось в Штатах?» Харрисон не задумываясь ответит: «Радио, телевидение и драйв-ины»93.

Первыми посетителями, которым удалось прорваться сквозь кордон охраны, оказались трое девушек из группы «Ронеттс». Они познакомились с «Битлз» еще в Лондоне во время своего первого концертного турне по Великобритании. Как-то на одной из вечеринок эти сексапильные малютки попытались обучить чопорных английских парней самым модным молодежным танцам, таким, как пони, шейк и нитти-гритти. Единственным из «Битлз», кто попытался повторить новые движения, оказался Ринго. Джорджа гораздо больше занимала мысль о том, как уединиться с Мэри, а Джон положил глаз на Ронни. В конце вечера «Битлз» уже рассуждали о том, что неплохо было бы пригласить «Ронеттс» на свое следующее турне. Когда слухи об этом предложении дошли до продюсера «Ронеттс» по грамзаписи Фила Спектора, он чуть не лопнул от ревности. Женатый Спектор твердо решил, что следующей его женой должна стать Ронни Беннетт. Поэтому он вскочил в первый же самолет, примчался в Лондон и объявил своей пассии: «Если ты отправишься на гастроли с „Битлз“, я на тебе не женюсь». После чего заменил Ронни другой девушкой, а ее отослал домой в Гарлем.

Не успела Ронни устроиться в квартире у матери и включить телевизор, как первое, что она увидела на экране, был репортаж о прибытии «Битлз» в нью-йоркский аэропорт. А когда она углядела худую фигуру Фила Спектора, спускавшегося по трапу вслед за музыкантами, она чуть не свалилась со стула. До нее дошло, что Спектор ее одурачил. Он лишил ее шанса на такую рекламу! А сам его не упустил. Вот гад! Ронни бросилась к телефону, и вскоре все три расфуфыренные девчонки, принарядившись в самые обтягивающие джинсы, пробивались сквозь кордоны полиции и службы охраны отеля.

Джон решил не тратить время на пустую болтовню, и стоило Синтии отвернуться, как он схватил Ронни и потащил ее в соседнюю комнату. Когда Джон набросился на девушку со страстными поцелуями, она была шокирована, ведь еще тогда, в Лондоне, она объяснила Джону, что остается девственницей, бережет себя для Фила. Если она успешно доведет свою партию до конца, она станет миссис Фил Спектор! И вдруг появляется Джон Леннон, самый популярный рок-музыкант мирового шоу-бизнеса, и накидывается на нее так, словно им не остается ничего иного, кроме как немедленно «слиться в экстазе». «Джон! – задохнулась она, глядя в упор на воспаленного воздыхателя. – Я не могу!» Леннон, уверовавший в свое величие после сцены в аэропорту, не был готов к отказу. Оторвавшись от Ронни, он вылетел из комнаты, с грохотом хлопнув дверью. На следующий день он позвонил и принес свои извинения.

Джордж не смог продолжить свою интрижку с Мэри, у него поднялась температура и заболело горло. Правда, это не помешало ему болтать по телефону с новым приятелем Мюрреем К., который передавал разговор в прямом эфире.

Суббота выдалась холодной и дождливой. Когда во второй половине дня погода прояснилась, Джон, Пол и Ринго в сопровождении журналистского корпуса и четырех сотен девиц отправились в Центральный парк позировать перед фотографами. Затем, сгорая от нетерпения увидеть своими глазами рай ритм-энд-блюза, они направились в Гарлем. Но сквозь стекла лимузинов рассмотрели только трущобы и забаррикадированные двери магазинов. Так вот, значит, что такое негритянская Америка! Они поехали в старый театр «Мэксин Эллиотт» на Таймс-сквер, специально оборудованный компанией Си-би-эс для трансляции «Шоу Эда Салливана».

Узнав, что Харрисон свалился с гриппом, Салливан разволновался. Остальные Битлы успокоили его: к началу шоу Джордж будет в порядке. «Да уж пусть постарается, – кивнул Салливан, – а то мне придется самому натягивать парик и вылезать на сцену».

В субботу после ужина все, за исключением Пола, вернулись в отель к своим телевизорам, а Пол пошел поразвлечься в расположенный через дорогу «Плейбой-клуб», где подцепил одну из «банни»94, с которой и провел ночь в латиноамериканском ночном заведении под названием «Шато Мадрид».

Тем временем Брайен организовал небольшую вечеринку с нью-йоркскими мальчиками. Один не слишком щепетильный фоторепортер подкупил гостиничную прислугу, которая должна была предупредить его в случае, если кто-нибудь из «Битлз» или Брайен пригласит в свой номер гостей. Когда горничная пришла постелить Брайену постель, она отодвинула шторы. Это был условный сигнал. Фотограф подобрался к окну и принялся щелкать затвором аппарата. Через два дня фотографии оказались в руках у Ники Бирнса, агента, готовившего контракты «Битлз» в Соединенных Штатах. Бирнсу удалось выкупить эти негативы, к которым добавились и несколько снимков с девочками-школьницами, спрятавшимися в уборной в надежде подловить «Битлз». Позднее Бирнс заявлял, что тогда ему удалось предотвратить крупнейший скандал. В воскресенье в два тридцать пополудни «Битлз» прибыли в театр на костюмированную репетицию и запись третьего шоу Салливана. 50 тысяч предварительных заявок получили организаторы телетрансляции, которая должна была идти из зрительного зала, рассчитанного всего на 728 мест. К этому времени для любого обладающего соответствующими возможностями нью-йоркского охотника за знаменитостями высшим достижением стало появиться рядом с «Битлз». Леонард Бернстайн был счастливым отцом двух юных дочерей, которые потребовали, чтобы он взял их на выступление «Битлз»: сам Ленни тоже был не прочь познакомиться с ребятами, поэтому когда новая ассистентка Брайена Венди Хансон появилась в театре перед началом концерта, она застала обеих девчушек удобно устроившимися в первом ряду, а самого Ленни выпендривающимся наверху в гримуборной, отведенной «Битлз». Когда в конце концов Бернстайн покинул помещение, Джон повернулся к Венди и пробормотал: «Послушай, детка, не могла бы ты взять на себя заботу о том, чтобы держать семейство Сидни Бернстайна подальше от этой комнаты?»