Седьмого февраля он становится членом комиссии при Президиуме ВЦИКа по разработке федеративного устройства РСФСР.[7]

Семнадцатого — двадцать третьего марта Сталин принимает участие в работе IV конференции КП(б) Украины, где выступает четырежды, в том числе с докладом об экономической политике.

На первый взгляд это кажется не вполне оправданным: какой из него экономист?

Однако, судя по текстам его выступлений, он располагает необходимой информацией о состоянии дел в топливной и металлургической промышленности, на железных дорогах, в сельском хозяйстве. Более того, он предлагает назначить председателя донецкого губкома партии начальником политотдела угольной промышленности. Это фактически означает перевод всех шахт под управление партийных комиссаров. На предприятиях по решению ЦК создавались партийные ячейки, что можно соотнести с мыслями Сталина о строительстве партии с опорой на производственные парторганизации. Принимается решение о милитаризации угольной промышленности.

Милитаризировать промышленность и железные дороги была идея Троцкого, поддержанная Лениным.

Конечно, это не экономика, это нечто другое.

Но напомним, что деникинская гражданская администрация не смогла решить угольную проблему.

Четвертого апреля 1920 года на IX съезде РКП(б) Сталина избирают членом ЦК, а на следующий день — в Оргбюро и Политбюро.

Шестнадцатого апреля на заседании Совета труда и обороны он делает доклад о состоянии угольной промышленности Донбасса.

В марте деникинский фронт был закрыт. Белые в беспорядке эвакуировались из Новороссийска на кораблях английской военной эскадры, что вошло в эмигрантскую историографию как «новороссийская катастрофа».

Значительная часть деникинцев, включая Добровольческую армию и донских казаков, перебазировалась в Крым.

Армия Колчака была разгромлена, 7 февраля адмирал был расстрелян на берегу Ангары.

Гражданская война близилась к завершению. Поэтому IX съезд партии, опираясь еще на декабрьское (1919) решение Политбюро о создании низовых парторганизаций на местах для усиления партийного влияния и контроля по всем направлениям, озаботился поиском подходящих кадров. Съезд рекомендовал партийным организациям находить пригодных для этой цели людей и составлять картотеки, которые передавались бы в Секретариат партии.

Таким образом, был сделан первый шаг к созданию партийной номенклатуры, подобной новой петровской бюрократии.

Именно здесь были посеяны зерна последующего раскола в коммунистической элите, который в известной степени воспроизвел дореволюционное противостояние по линии «эмигранты-теоретики» — «практики». К марту 1920 года в партии состояло 750 тысяч человек, из них всего 12 тысяч представляли «старую гвардию».

Вслед за партийными конфликтами стали назревать конфликты в среде инженеров и военных.

Руководители Советской России не могли не задумываться над вопросом, как и с кем строить государственную систему управления.

То, что Сталин оказался в самом начале этого процесса строительства, еще не износив, образно говоря, военной шинели, должно было прибавить ему управленческой мощи.

И что видел наш орденоносный герой на просторах Советской республики, на фронтах которой он успешно сражался?

В соответствии с коммунистической идеологией активно велась национализация промышленных предприятий. К 1 октября 1919 года их было национализировано 2500. В ноябре 1920 года национализация распространилась на все даже мелкие предприятия, использующие «механический двигатель». Таковых оказалось около 37 тысяч. Показательно, что из них 30 тысяч не значились в реестрах ВСНХ, то есть не представляли никакого серьезного значения.

В сельском хозяйстве действовала жестокая система продразверстки: каждая крестьянская община облагалась натуральным налогом, что можно сравнить с крепостническим оброком. За сданные продукты выдавались квитанции для получения промышленных товаров первой необходимости. Потребность в промтоварах удовлетворялась на 15–20 процентов, таким образом, у крестьян практически отсутствовал стимул к товарному хозяйству, посевные площади резко сократились.

В общем, надо признать, идея продразверстки провалилась. В 1919 году планировалось получить по ней 260 миллионов пудов зерна, а было получено с превеликими трудами всего 100 миллионов.

Да, большевики не принесли крестьянам счастья, но вот что поразительно — и Колчак, и Деникин отменяли Декрет о земле и поэтому вызывали у большинства деревни еще большее неприятие. Большевики были «свои», белые — «чужие».

К апрелю 1920 года положение в стране все-таки стабилизировалось.

Двадцать третьего апреля Сталин опубликовал в «Правде» статью «Ленин как организатор и вождь РКП», посвященную пятидесятилетнему юбилею руководителя партии. В ней он отдает должное юбиляру, в конце текста высказывает пророческие слова: «С наступлением революционной эпохи, когда от вождей требуются революционно-практические лозунги, теоретики сходят со сцены, уступая место новым людям»86.

Он адресует эти слова Плеханову и Каутскому. Но кто они, «новые люди»?

В тот же день на юбилейном заседании в Московском комитете партии Сталин неожиданно произносит речь, посвященную способности Ленина признавать собственные ошибки, и вспоминает историю Предпарламента в сентябре 1917 года. И снова он говорит: «нам, практикам», казалось, что не надо разгонять Предпарламент, где от трети до половины делегатов были фронтовики. Ленин же предлагал «разогнать и арестовать».

В итоге Ленина не послушались и «довели дело до съезда Советов 25 октября». Ленин же искренне признал правоту «практиков».

По крайней мере, странно, что один из виднейших партийных руководителей на общем фоне славословий произносит такую речь. Сталин посылал своим коллегам какой-то сигнал. Нет, он не умалял роль Ленина, это было бы просто невозможно. Зная нелюбовь вождя к юбилейщине, он избрал оригинальный путь, чтобы сообщить «теоретикам» следующее: «Вы не вполне понимаете характер происходящих перемен. Я воевал на всех фронтах Гражданской войны и видел то, что вы не видели. Историческая победа будет за мной».

Конечно, вряд ли Сталин мыслил в тот момент именно этими словами. Но он уже предчувствовал борьбу за лидерство.

Между тем приближалась новая война с Польшей, которая претендовала на контроль за ослабленной Россией.

Будучи на Западном фронте, Сталин познакомился с польской агрессией и испытал горечь поражения. Кроме того, как бывший семинарист он помнил, как во время Смуты поляки уморили голодом в Кремле патриарха Гермогена, который в том далеком XVII веке был идейным вдохновителем сопротивления.

Теперь судьбе было угодно, чтобы именно Сталин принял участие в новой войне.