— В юности у каждого бывают случаи, которые не хочется вспоминать, — вздохнул он. — А теперь вытри глазки, мы поцелуемся и помиримся.

Девушка вытащила из рукава платья маленький, обшитый кружевом платочек и промокнула лицо.

— Мне что-то не слишком хочется целоваться, — пробормотала она. — Вы слишком долго издевались надо мной, милорд. Вам следует быть добрее ко мне.

Вместо ответа Криспин Сент-Клер одним быстрым движением схватил Филиппу в объятия, такие крепкие, что у нее перехватило дыхание.

— Ни на минуту не поверю, дорогая Филиппа, что наша беседа задела твои чувства. Почему же ведешь себя как маленькая и глупая придворная ханжа? Не такая нужна мне жена. Я хочу ту, прежнюю, естественную Филиппу, которую хорошо знаю. Остроумную, веселую умницу. Я дал тебе слово, что не поведу тебя силой по дороге страсти, но через несколько недель мы поженимся, и дольше я терпеть не намерен. Поэтому, если не хочешь испытать потрясение в брачную ночь, постарайся привыкнуть к моим объятиям.

Граф поцеловал ее. Жестко. Требовательно.

— Ты представить не можешь, насколько восхитительной, чудесной и сказочной могут быть необузданная страсть и вожделение! Я не позволю тебе следовать примеру королевы. Как все испанки, она боится дать волю чувствам!

Он снова поцеловал ее.

— Я хочу видеть тебя теплой и нагой в нашей постели, Филиппа. Буду ласкать тебя как и сколько захочу, и ты не станешь закрывать глаза и читать молитвы, а растаешь от наслаждения, которое я тебе подарю.

На этот раз поцелуй был таким долгим, что Филиппа задохнулась.

— Мы соединим наши тела, как велит наш Создатель. И ты будешь кричать от радости, вызванной нашим взаимным желанием, и молить о большем.

Его рука снова скользнула по ее корсажу, лаская крепкие грудки.

— А теперь скажи: «Да, Криспин», — тихо скомандовал он.

— Нет! Я буду сопротивляться! — объявила она.

— Зачем?

— Потому что… потому…

— У тебя нет причин, Филиппа. Ты будешь принадлежать мне, но и я буду принадлежать тебе.

— Я смогла бы возненавидеть тебя, — прошептала она.

— Но не возненавидишь, — заверил он и поцеловал ее, прежде чем отстраниться. — Ты такая хорошенькая, когда смущаешься, — улыбнулся он.

— А ты слишком высокомерен! — отпарировала она.

— И абсолютно неотразима в своем замешательстве, — добавил граф.

Барка ткнулась носом в причал дворца, и он помог Филиппе выйти.

— Я должна идти к королеве, — бросила она и поспешила прочь.

Граф с веселой улыбкой смотрел ей вслед. Пусть она ершится, как напуганный ежик, но он был с ней откровенен. Она похожа на необъезженную породистую кобылку, которую он покорит своей воле. И при этом ничуть не жалеет, что женится на ней. Из Филиппы выйдет прекрасная графиня Уиттон.

Граф вошел во дворец, пытаясь найти компанию для партии в карты, но, к своему удивлению, столкнулся в галерее со старшей сестрой.

— Марджори! — воскликнул он. — Что ты здесь делаешь?

— Мне сказали, что ты наконец решил жениться! Подумать только, мне пришлось узнать об этом от подруги! Я сразу приехала в Лондон. Кто она, и почему ты держал все в секрете от меня? А Сюзанна знает?

Он взял руки сестры и поцеловал.

— Прости, Марджори, у меня минуты свободной не было! Контракт будет подписан двадцать восьмого, а на тридцатое назначена свадьба!

— Кто она? — допытывалась сестра. — Мне говорили, что это одна из фрейлин.

— Ее зовут Филиппа Мередит.

— Мередит? Не помню. Кто ее родные?

— Пойдем присядем где-нибудь, — пригласил он, увлекая ее в нишу, где стояли два стула. — Ее отцом был сэр Оуэн Мередит. Он с самого детства служил Тюдорам, пока сама Достопочтенная Маргарет не устроила его браке наследницей Фрайарсгейта Розамундой Болтон.

— Болтон? Это имя северянки, Криспин. Но все северяне — абсолютные дикари. Неужели не мог найти кого-нибудь получше? — нахмурилась леди Марджори Брент, искоса поглядывая на брата. Криспин подумал, что сейчас сестра с ее светло-голубыми глазами и темно-каштановыми волосами особенно красива. — Надеюсь, ее приданое перевесит все недостатки?

— Ты очень удивишься, увидев Филиппу, — засмеялся он. — Ее мать в юности тоже служила при дворе, где приобрела дружбу королевы Екатерины и королевы Маргариты. Поэтому Филиппе и дали должность королевской фрейлины. Ее величество весьма к ней благоволит. Что же до приданого… оно почти непристойно велико и включает в себя Мелвил, дорогая сестра.

— Вот как? — кивнула та. — Теперь я понимаю причину такой спешки. Что же, нельзя осуждать тебя за желание получить Мелвил, но не могли ты просто приобрести его и найти невесту поприличнее?

— Я небогат, Марджори, — напомнил он, — а ее родственник не хотел продавать имение ни за какую цену.

— О, ты заплатил эту цену, младший братец, — рассмеялась сестра.

— Мне пора жениться, а Филиппа прелестна. Тебе она понравится. Хорошее воспитание, манеры, и она истинная придворная дама.

— Пока подожду выносить суждения, Криспин, — усмехнулась она. — Я послала в Уилтшир, за Сюзанной. Ты не женишься, пока мы обе не познакомимся с девушкой.

— Я уже объяснил, что свадьба назначена на тридцатое.

— Но к чему так торопиться? Или ты уже лег с девушкой и она носит в чреве твое дитя? Именно таким способом она сумела поймать тебя?

Криспин громко рассмеялся:

— Филиппа чрезмерно добродетельна. И свадьбу придется отпраздновать так скоро только потому, что летом она уезжает во Францию вместе с королевой. Как ты понимаешь, король пригласит с собой самых знатных, и единственный способ отправиться с ней — жениться. Королева пообещала, что я тоже поеду, ибо у нее мягкое сердце и она не разлучит новобрачных.

— Хм-м, — проворчала сестра.

— Если повезет, к моменту возвращения она уже будет беременна, и в это время на следующий год у меня появится наследник. Разве вы с Сюзанной не об этом мечтали?

— Во всяком случае, я, — кивнула Марджори.

Что же до Сюзанны… по-моему, она всегда хотела, чтобы ты, если не женишься, выбрал наследником ее второго сына. Мало того, она почти на это рассчитывала.

— А ты? Не хотела получить титул для своего сына? — поддел Криспин.

— У него есть свой собственный. Еще один ему ни к чему, — сухо заметила леди Марджори. — И можешь ли ты быть уверен, что девушка плодовита и способна выносить детей?

— У ее матери пять сыновей и три дочери от двух мужей. Только один из мальчиков умер.

— Неплохо, Криспин, — кивнула сестра. — У меня даже на душе легче стало.