— Что это тебя так рассмешило? — поинтересовался Лес.

— Название, название! Конечно, название! Угадайте!

Все тупо молчали.

— Откуда ты знаешь название реки? — спросила Молли.

— Я помню!

— Вакт разрешил запомнить трехлетней тебе, — сказал Рокки. — Это подсказка.

— Она помнит мысли трехлетней Молли, а ты уже забыла, — добавил Лес

— А ты не можешь просто сказать название? — спросила Молли, несколько раздосадованная тем, что эта малявка держит всех в таком напряжении.

— Э, нет, она хочет поиграть, — ответил за малышку Оджас, стряхивая дождевые капли с носа. — Ну, подскажи нам немного, маленькая Молли, — попросил он.

— Это то, что вы намазываете утром на бутерброд, — ответила шестилетняя Молли и захлопала в ладоши от удовольствия.

— Кетчуп, — предположила Молли.

— Масло, — сказал Рокки.

— Растительное масло, — уточнил Оджас

— Тертая репа, — вставил Лес

Дождь лил. У всех уже зубы стучали от холода

— Нет! — торжествующе крикнула маленькая Молли.

— Ну хорошо, мы сдаемся. А теперь скажи нам, — попросил Лес

— Нет, это секрет, — заявила шестилетняя Молли

— Мармелад?

— Сгущенка?

— Вареная фасоль?

— Яйцо?

— Пюре из Молли, — угрожающе сказала старшая Молли.

— Сыр?

— Не люблю бутерброды с сыром, — заметила маленькая Молли.

— А с чем ты любишь бутерброды? Рокки.

— Ну, в основном, с кетчупом, когда разрешают, или с маслом и джемом.

— Река называется Джем? — осторожно спросил Рокки.

— Да! Да! Джем! Правда, смешное название для реки? Представьте, мы поплывем в лодке по джему! — и малышка захохотала так, как будто ничего смешнее в жизни не слыхала.

Вежливо хмыкнув, Рокки повернулся к Лесу и Оджасу.

— Вы знаете о такой реке?

— Ну, — ответил Лес, морща лоб, — в Индии есть река под названием Ямуна, или Джамуна, или Джамна… Немного напоминает «джем». Она течет с отрогов Гималаев через всю Центральную Индию, мимо Агры, а потом сливается с рекой Гангом, или Гангой. А на берегу Ганга стоит удивительный, загадочный, священный город Варанаси, по-другому — Бенарес, Город Света. Я уверен, что этот сумасшедший Вакт туда заедет.

— Видимо, в Варанаси он собирается в ноябре, — заключил Рокки. — Он отправится туда по реке.

— А Вакту понадобится вернуться в Агру, чтобы оказаться на реке? — спросила Молли.

— Думаю, да, — ответил Лес.

— Что ж, — сказала Молли, — тогда едем в Агру. Может, там мы его нагоним.

— Агра на востоке, примерно в ста тридцати пяти милях отсюда, — сообщил Оджас — Я спрашивал у портье в отеле. Если делать четыре мили в час, а это нормальная скорость для слона, то путешествие займет примерно… — Оджас умолк на мгновение.

— Тридцать четыре часа, — подсчитал Рокки. — То есть три дня ходу. — Он переждал, пока Оджас ткнет анком в навес и сольет воду на спину Амрит. — У нас есть два варианта: отправиться в Агру сейчас, чтобы добраться туда раньше Вакта, или сдвинуться назад во времени до марта и застать его здесь, в Джайпуре.

— С этим кристаллом невозможно точно почувствовать время, — объяснила Молли. — Он плохо работает. Поэтому безопаснее будет поехать в Агру.

— В таком случае давайте двигаться, — сказал Оджас, легонько пиная Амрит ногой. — Вон, на нас уже дети в окошко глядят. Мы вообще-то в их саду.

И они снова тронулись в путь сквозь пелену дождя. Амрит проплыла через зеленый сад, прошла под каменной аркой и очутилась на улице. Но улица… она превратилась в реку!

— Всё залило! — воскликнула Молли.

— Это нормально, — ответил Оджас. — В этой части Индии мусонные дожди льют по десять недель. И люди радуются, потому что в мае, июне и начале июля здесь царит невыносимая жара. Если засуха продлится, все посевы погибнут, и начнется голод. Поэтому, когда небеса разверзаются, все вокруг очень-очень счастливы.

Через десять минут дождь кончился. Люди вышли из домов и совершенно спокойно направились кто в школу, кто на работу — по колено, а то и по пояс в воде. Мимо промчались, поднимая тучи брызг, четыре мальчишки. Они кричали что-то Оджасу, показывая на щенка. Из мастерской вышел портной и зашагал по делам, закинув на плечо рулон материи. Молодая женщина пробиралась сквозь поток, толкая перед собой по воде две половинки бочки, в каждой из которых сидело по смеющемуся ребенку. Проплыла мимо собака, дружески помахивая хвостом.

Друзья выбрались из города и очутились на проселочной дороге, где воды было меньше. Сквозь тучи пробилось солнце и высушило путешественников. Спустившись с Амрит, все набрали широких пальмовых листьев, чтобы прикрываться ими вместо зонтов. Но очень скоро небеса вновь потемнели. Тучи опустились так низко, будто собирались раздавить землю, и пошел дождь. Поля по обе стороны дороги были залиты водой, и серебряные капли весело плясали на серой водной глади. Шум дождя оглушал. Капли колотили по провисшему навесу. Время от времени высоко в небе то рокотал, то погромыхивал гром.

— Смотрите, — сказал Оджас. — Сезон дождей, должно быть, подходит к концу, потому что уже распустились вон те красные цветы. И те, желтые. И грибы повылезали. Наверное, сейчас конец августа.

Молли подумала о Петульке.

— Молли, — спросила она у шестилетней себя, — ты помнишь собачку, черную собачку? Она жила у великана, когда ты была маленькой?

Девочка нахмурилась. Одиннадцатилетняя Молли догадалась, что у малышки остались лишь обрывочные воспоминания о том времени, когда ей было три года и она путешествовала с Вактом. Но вдруг она запомнила.

Маленькая Молли морщила лобик и изо всех сил напрягала память.

— Я помню, как мы ходили в большой дворец, сделанный из безе.

— Похоже на Тадж-Махал в Агре, — заметил Лес.

— Еще помню большой дом посреди моря. Там была куча людей в фиолетовой одежде, они скакали вокруг. И шел дождь, и младенец намок.

— А это, видимо, Удайпур. Дворец там стоит посреди озера.

Неожиданно старшей Молли в голову пришла смелая мысль. Если она помнит то, что было с десятилетней Молли, значит, десятилетняя должна помнить то, что происходило с шестилетней. Шестилетняя Молли может передать «сообщение» десятилетней. Стоило попробовать! Молли быстренько разъяснила свой план остальным.

И они начали разучивать вместе с шестилетней Молли что-то вроде песенки. В этой песенке не было рифмы, зато она была ужасно прилипчивой, а именно это и требовалось. Шестилетняя Молли могла распевать ее до бесконечности: