Это было уже ближе к истине.

– А если точней?

– Да говорю же, Медяк!

Трофим очень сомневался, что Медяк смог бы подняться после той взбучки, которую он устроил. Разве что из личной мести мог послать за ним кого-то из бывших своих бойцов… А может, все-таки остался на плаву. Может, до сих пор рулит своей бригадой. Тогда это он спустил своих псов и на Зойку, и на Трофима… Но все же что-то подсказывало, что это не Медяк начал войну против него.

Трофим еще глубже утопил заточку в живую плоть. Но парень продолжал стоять на своем:

– Да Медяк это!

Он был едва живой от страха, но не кололся. Возможно, его смущал напарник.

Трофим отвел ствол от головы водителя, но только для того, чтобы изо всех сил ударить его рукоятью револьвера по голове. Парень бесчувственно обмяк.

– А тебя, баклана, я сейчас кончу! – пригрозил Трофим. И более спокойным тоном добавил: – Если не скажешь, кто на меня настропалил.

– Делапут!

– Ну вот, а ты, девочка, боялась… – презрительно хмыкнул он.

Немного подумал и сказал:

– Передашь Делапуту, что побазлать с ним хочу. Если очко у него не играет, пусть послезавтра подъезжает к Чудову озеру. Там с одной стороны база отдыха, а с другой поляна посреди леса. Там и пересечемся. В пятнадцать тридцать…

Трофим убрал нож, но снова пустил в ход «наган». Все той же рукоятью, извернувшись, ударил братка точно в висок. Когда тот затих, нащупал пульс. Вроде бы жив…

У водителя под курткой он также обнаружил пистолет, но уже системы «ТТ». Возможно, стволы паленые, но Трофима это волновало меньше всего.

Он спрятал трофеи под куртку, вышел из «девятки», поймал мотор и ровно через четырнадцать минут после этого был на месте.

Лешка с пацанами был дома. Выпивка на столе, хмельной Овчар в обнимку с какой-то бабой.

– Трофим, там тебя Маринка спрашивала! – умаянный водкой, сообщил Мигунок.

Но Трофим уже и забыл о вкусной вдове. И пропустил его слова мимо ушей.

– Шухер, братва, – спокойно, без паники, но с заметным напряжением в голосе сказал он. – Сваливать надо. Делапут на хвосте. И менты с ним…

Трофим не был уверен в том, что Делапут знает, где находится его малина. Но все могло быть – в том числе и менты, – поэтому нужно было сдернуть отсюда, от греха подальше.

– Оп-ля! Что такое? – вмиг оживился Лешка.

В глазах вспыхнул боевой задор. Было видно, что пацана хлебом не корми, дай только повоевать. Похвальная черта.

– Зойку разлохматили. А сегодня меня в оборот чуть не взяли…

Трофим выложил на стол два пистолета.

– Ни фига себе! – Лешка потянул руку к оружию, но сам же себя и одернул.

Трофим отдал ему «ТТ», а себе оставил «наган».

– Круто!..

– Может, и круто, но мало, – покачал головой Трофим. – А я на послезавтра стрелу Делапуту забил… Может, зря?

Он в упор глянул на Мигунка. Тот сам кричал, что сделает Делапута на раз-два, теперь пусть отвечает за свой базар.

Но Лешка ничуть не смутился:

– Маловато времени, но ниччо, что-нибудь придумаем!.. Я пацана одного знаю, у него хата нормальная, туда двинем. Но сегодня сразу на дело…

Той же ночью он повел всех к воинской части, которая находилась в трех километрах от городской черты. Снег, холодина – у Трофима зуб на зуб не попадал. А когда он глянул на склад, о котором говорил Мигунок, понял, что дело дрянь. Ветхое приземистое здание за низкой полуразвалившейся оградой, хлипкая «колючка»… Только полный идиот мог додуматься хранить здесь оружие. Зато Лешка ничуть не сомневался в том, что без добычи они отсюда не уйдут.

Шифер ломать не пришлось. Чтобы попасть на чердак, достаточно было отодрать пару трухлявых досок из торца крыши.

Трофим не остался в стороне, тоже забрался на чердак – во-первых, чтобы рулить процессом, во-вторых, чтобы хоть как-то согреться.

Склад состоял из нескольких боксов с дощатым перекрытием. Чтобы заглянуть в первый бокс, отодрали пару досок. Осветили помещение фонарем. Какие-то фанерные ящики. Лешка спустился вниз, тихонько осмотрел все – какой-то хлам.

Во втором боксе стоял старый «сто тридцать седьмой» «ЗиЛ» без колес. Оружием здесь и не пахло. Примерно та же картинка в третьем боксе. Зато четвертый чуть ли не под завязку был забит старыми матрацами и одеялами. Это был последний бокс, дальше ловить было нечего.

– Хоть согреемся чуток. И дух переведем…

Здесь тоже было холодно, зато можно было закутаться в одеяла, которые удержат собственное тепло. И на горе матрацев поваляться. А уйти они всегда успеют…

Трофим закутался сразу в четыре одеяла. Рядом в темноте стучал зубами Овчар. Лешка крепился – ни во что не кутался, просто сидел, подобрав под себя ноги. Облажался пацан, но Трофим на него не злился. Всякое в жизни бывает. А стволы они достанут. Завтра же он отправится в Москву, найдет человека, который поможет ему…

Они уже собирались уходить, когда неожиданно открылась калитка в воротах бокса. Братва затихла, затаилась.

В складской бокс, покачиваясь, ввалилось какое-то чудо в большом не по размеру тулупе с поднятым воротом и валенках. Он был так похож на пьяного Деда Мороза, что Трофим не сразу признал в нем часового.

Парень скинул с плеча автомат, привычно бухнулся на груду лежащих у самой двери матрацев. Видно, не первый раз пользуется этой нычкой.

Трофим многозначительно глянул на Лешку. Тот понимающе кивнул. Он и без того знал, что делать. Дождался, когда часового сморит сон, напрыгнул на него и вырубил ударом по голове.

Только незадачливого вояку связали, как снова открылась калитка, и в бокс, на этот раз с шумом, ворвалась целая делегация – начкар, разводящий и караульный. Трофим дождался, когда они все втянутся в помещение, и только затем крикнул:

– Руки за голову! Спиной ко мне! Стволы на землю! И затихли, козлы!

Овчар целился в офицера из автомата, Трофим держал на прицеле сержанта, Лешка метил в рядового. Они готовы были убивать, их настроение передалось воякам, поэтому брыкаться они не стали. Показали спины, побросали оружие, позволили себя связать…

* * *

Безлюдное, скрытое лесом место вблизи замерзшего озера не располагало к мирному решению проблемы. И Трофим был настроен агрессивно, и Делапут своей злобной ухмылкой давал понять, что готов зарыть его в землю прямо сейчас.

Делапут не обладал могучей статью – среднего роста, средней внешности. Но серым его трудно было назвать. Наглый и самоуверенный. Жесткий и напористый взгляд привыкшего к власти человека. Заслуженный мастер по дзюдо, чемпион – уже одно это наводило на мысль о его недюжинных личностных качествах. А десяток нахальных и широкоформатных лиц за его спиной мог бы нагнать смертную тоску на слабохарактерного противника. Десять вражеских бойцов, десять помповых ружей.