Настаивать было бы беспардонной грубостью, и Морозини ничего не оставалось, как посторониться, пропуская ее. Он стоял неподвижно, удивленно подняв бровь, и смотрел, как девушка удаляется своей неспешной и грациозной походкой, любовался стройной фигуркой и длинными ногами, вырисовывавшимися при ходьбе под узкой юбкой ее костюма.

Происшедшее было настолько непостижимо, что он уже готов был поверить в ошибку, в случайное сходство. Но чтобы девушка, до такой степени похожая, встретилась ему в нескольких сотнях метров от дома, где жила сейчас Анелька, – невероятно... К тому же эта странная девушка направлялась через парк прямо к особняку Фэррэлса. Да еще этот свежий аромат сирени, памятный ему...

Теряясь в догадках, Морозини, возможно, решился бы последовать за своей живой тайной, как вдруг услышал позади насмешливый голос:

– Хороша, не правда ли? Но что поделаешь, не всегда же выигрывать!

Альдо вздрогнул и окинул неприветливым взглядом поравнявшегося с ним незнакомца. Он был невысок, но крепкого сложения, смуглый, с воинственно длинным носом и глубоко посаженными глазами под темными бровями, представлявшими странный контраст с густой серебристой шевелюрой, которая выбивалась из-под черной фетровой шляпы с загнутыми полями. Его антрацитово-серый костюм безупречного покроя, явно от дорогого портного, выгодно подчеркивал широкие плечи. Человек опирался на трость с янтарным, оправленным в золото набалдашником. Однако Альдо, слишком раздраженный, чтобы заметить подобные детали, лишь буркнул в ответ:

– Вашего мнения, кажется, никто не спрашивал...

И, повернувшись к незнакомцу спиной, быстрым шагом удалился.

Он шел следом за девушкой, говоря себе, что если это не Анелька, то она рано или поздно куда-нибудь свернет. Ничуть не бывало: девушка шла прямо к дому Фэррэлса, словно иголка, притягиваемая магнитом. Вот она отворила выходившую в парк калитку сада и скрылась. Только тогда Альдо обернулся, чтобы посмотреть, не пошел ли за ним человек с тростью, но того нигде не было видно.

Альдо побродил вокруг особняка; казалось, он искал способа проникнуть туда. Было бы очень интересно посетить этот дворец, особенно без ведома хозяина! Однако познания Морозини в области взлома равнялись нулю: в швейцарском коллеже не учили изготовлять отмычки или орудовать фомкой. Досадный пробел, – пожалуй, следовало бы его заполнить, подучившись у хорошего слесаря. Хотя Альдо плохо представлял себе, как попросил бы о подобной услуге папашу Фабрицци, которому, сколько он себя помнил, были подвластны все замки в его дворце...

Таким причудливым путем мысли Альдо перенеслись в Венецию, и ему подумалось, что надо бы послать весточку Мине. Он посмотрел на часы, решил, что времени до завтрака еще достаточно, и быстро зашагал к почтовому отделению на бульваре Мальзерб, чтобы отправить телеграмму и тем успокоить своих домочадцев. Морозини предпочел бы позвонить, но боялся, что ждать придется слишком долго. Поэтому он удовольствовался коротким посланием: сообщил адрес маркизы и добавил, что собирается провести в Париже несколько дней, чтобы уладить дела с кое-какими важными клиентами.

С почты Морозини вернулся на улицу Альфреда де Виньи. Г-жа де Соммьер припасла для него свежую новость, только что принесенную Мари-Анжелиной: сегодня вечером Фэррэлс устраивает прием, на котором объявит о своей помолвке и представит невесту. Свадьба назначена на вторник, 16 мая.

– Так скоро? Ведь только позавчера Фэррэлс впервые увидел графиню Солманскую?

– Да, похоже, нашему торговцу оружием не терпится. Говорят, любовь настигла его с первого взгляда, как удар молнии.

– В этом нет ничего удивительного даже для самого закоренелого холостяка, – вздохнул Морозини, вспоминая светло-золотые волосы, прелестное личико и восхитительный стан Анельки. Ни один мужчина не мог бы устоять перед этим дивным созданием...

Маркиза, не подав виду, что уловила нотки печали в голосе Альдо, лишь заметила вскользь:

– Да, говорят, девушка очень красива. Бракосочетание и торжества состоятся в замке, который приобрел Фэррэлс в долине Луары.

Столь точные и подробные сведения были неожиданностью для Альдо, и он, не удержавшись, спросил:

– Но скажите, где ваша План-Крепен все это раздобыла? Можно подумать, что она обладает способностью заглядывать под крыши, словно демон Асмодей!

Глядя на него через лорнет, маркиза подавила смешок.

– Ну знаешь, если бы моя оголтелая девственница узнала, что ты уподобил ее демону, тебе пришлось бы выслушать парочку оградительных молитв! Тем более что она, как ты выражаешься, раздобыла все это в церкви Святого Августина. Если уж быть совсем точной, на утренней мессе.

– Кто же ее осведомитель?

– Весьма представительная особа – г-жа Кеменер, кухарка сэра Эрика.

– А я думал, что мадемуазель дю План-Крепен слишком гордится своей голубой кровью, чтобы унизиться до разговоров с челядью.

– О! – возмущенно воскликнула старая дама. – Ну и словечки у тебя! Разве тебе пришло бы когда-нибудь в голову причислить Чечину к челяди?

– Чечина – особый случай.

– Г-жа Кеменер – тоже, и она такая же непревзойденная мастерица своего дела! Что до Мари-Анжелины, ты даже представить себе не можешь, насколько любопытство в ней сильнее сословных предрассудков. Как бы то ни было теперь тебе все известно. Что ты собираешься делать?

– Пока ничего. То есть собираюсь, конечно... Хорошенько подумать!

Вообще-то первое решение напрашивалось само собой: постараться – неважно, каким способом – заглянуть на прием соседа. Перебраться в его сад из сада маркизы вряд ли представит особую трудность, и, когда праздник будет в разгаре, он сможет увидеть в высокие окна парадных залов все, что происходит внутри.

Не зная, чем занять себя до вечера, Морозини взял такси на бульваре Мальзерб и поехал на Вандомскую площадь. Ему хотелось повидать старого друга Жиля Вобрена, а заодно попытаться выведать у него что-нибудь о Фэррэлсе. Если торговец оружием и есть тот самый коллекционер, о котором говорила Анелька, – правда, на этот счет у Альдо были кое-какие сомнения, так как сам он никогда прежде о нем не слышал, – то крупнейший парижский антиквар должен был о нем хоть что-то знать. Но, решительно, в этот день Альдо преследовало невезение: в великолепном магазине-музее своего друга он застал только немолодого, но исключительно элегантно одетого худощавого человека, говорившего с легким английским акцентом, – это был мистер Бейли, помощник Вобрена, с которым Морозини уже доводилось несколько раз встречаться. Он приветствовал Альдо, едва заметно растянув свои тонкие губы в улыбке – для сего достойного джентльмена это было самым бурным проявлением радости, – но сообщил ему, что антиквар не далее как сегодня утром отбыл в Турень на какую-то экспертизу, и обратно его можно ждать не раньше чем через два дня.

Альдо побродил немного по магазину, полюбовался на великолепный и редкостный экспонат – мебельный гарнитур, помеченный личным знаком Андре-Шарля Буля, особенно выгодно смотревшийся на фоне трех фламандских гобеленов в прекрасной сохранности, вывезенных из какого-то бургундского замка. Он любил глядеть на красивые вещи, особенно когда хотел отвлечься от забот и набраться душевных сил. Однако, закончив прогулку среди чудес и диковинок, он не удержался и приступил к мистеру Бейли с расспросами: