— Поймите, в настоящее время я не в состоянии связаться с теми, кто дает разрешение. Ненадолго…

— У вас все «ненадолго», — усмехнулся Джимми, а Даннерман, поглядев на груду продуктов, высказал свое заключение:

— Похоже, вы полагаете, что мы здесь проторчим еще порядочно.

— Это тоже решаю не я, а причина, побудившая меня увеличить запас, состоит в том, что я не знаю, когда смогу получить что-то еще. Я уже говорил об этом. А сейчас мне надо заняться более важными делами. У вас есть вопросы по заявлению, сделанному полковником Дювалье?

Даннермана удивило то, что «важное дело» сводилось к такому пустяку и его опередила Пэт.

— У пас много вопросов, однако они не относятся к полковнику Дювалье. Например, хорши, о которых говорил полковник. Они имеют какое-то отношение к вашим проблемам? Судя по переданному на Землю…

Чудик ответил не сразу. Даннерман ожидал, что он сунет лапы в муфту и впадет в транс, но лицо Чудика исказилось, словно от боли, если, конечно, кошачья мордочка может искажаться от боли.

— Нестыковка, — объявил он наконец. — Вы правы в одном отношении. Хорши несут ответственность за наши проблемы, потому что они — зло. Они уже совершили террористические акты, доставившие нам много трудностей. Вы знаете, кто такие террористы, агент Даннерман, по опыту работы с полковником Хильдой Морриси. Хорши еще более опасны. Но вывод ваш неверен.

— Какой вывод? — спросил Даннерман.

— Сообщение не было передано. Дело в том, что полковник Дювалье еще не прибыл на «Старлаб».

— Ха! — воскликнул Джимми. — Я так и знал! Монтаж!

— Проблему не поняли своевременно, — признал Чудик. — Ошибка будет исправлена.

И все же Даннерману что-то не нравилось.

— Но зачем понадобилось симулировать его присутствие на станции? Вы ведь могли бы отправить сообщение от нашего имени.

Чудик снова заколебался.

— Это было бы менее эффективно, — сказал он, не объясняя причин.

Похоже, Чудика интересовала только их реакция на сообщение. На другие вопросы — когда будет следующее или на каких оно будет языках — он не стал отвечать.

— Нам лично грозит какая-то опасность? — спросила Пэт. Чудик задумался.

— На этот раз нет.

— Как мило, — пробормотала Пэтрис. — Приятно, когда тебя защищают и оберегают.

— Я вас понимаю. Это сарказм, противоположный смысл, — произнес Чудик. — Тем не менее вас действительно оберегают.

— Вы?

— Я? Нет, конечно, не я. Есть гораздо более развитая раса разумных существ.

— Вы имеете в виду, — спросил Даннерман, — тех пугал, которых показывали по телевидению?

Чудик мигнул.

— Изображение передали наши враги, и оно неверно. Возлюбленные Руководители происходят с планеты с небольшой гравитацией и поэтому имеют довольно хрупкое телосложение.

— Возлюбленные Руководители, — презрительно фыркнул Джимми. — Вот уж придумали!

Чудик вопросительно посмотрел на него.

— Ваш тон указывает на неодобрение.

— Черт возьми, указывает! Возлюбленными Руководителями называли диктаторов в Корее. Плохое название.

— Спасибо. Это очень полезное замечание, хотя я и не уверен, что нам разрешат внести изменение. В любом случае, Во… те, о ком мы говорим, не могут находиться на планете, имеющей такую массу.

— Значит, они не собираются прибыть сюда, чтобы спасти нас? — тревожно спросил Джимми.

Вопрос остался без ответа. Чудик, очевидно, получил то, что хотел. Не прощаясь, он повернулся и растворился в зеркале, тут же затянувшемся, как затягивается лужица ртути на камне.

Даннерман еще долго смотрел ему вслед, хотя видел только собственное отражение. Он явно о чем-то размышлял.

— В чем дело? — поинтересовалась Пэт. — Разгадываешь очередной ребус? Почему он показал нам то заявление?

— Нет, — ответил Даннерман. — С этим-то, по-моему, теперь все ясно. Он хотел увидеть нашу реакцию, прежде чем обратиться ко всем землянам. Нет, дело в другом. Меня беспокоит… — Он помолчал. — Скажи, Пэт, когда мы разговаривали, я упоминал о Хильде?

— Конечно. Она твой босс в Бюро. Я помню.

— Но ведь я назвал только ее имя, верно? Откуда же Чудик знает, что ее фамилия Морриси?

Итак, к даннермановской коллекции загадок добавилась еще одна. Он не сомневался, что ни разу не упомянул фамилию Хильды, а Бюро уж наверняка не рекламирует имена своих работников. И никакое наблюдение за эфиром тут не поможет.

Тем не менее Чудик знал фамилию Хильды.

Вообще, он, похоже, знал немало того, о чем они не говорили вслух. Откуда? Ответ казался очевидным: кто-то допустил оплошность при чтении или передаче записок. Но и это предположение не объясняло случай с Хильдой Морриси. Вероятно, полагал он, Чудик имеет какие-то иные, неизвестные пока источники информации.

И что же это за источники?

Дэн фыркнул и тут же прикрыл рот, чтобы не привлечь к себе внимания Пэт или одной из ее двойников. Такое уже случалось дважды, и ему приходилось отгонять их. А жаль. Дэна тянуло обсудить занимавший его вопрос, потому что, возможно, кому-то удалось бы подсказать нечто существенное. Но если уж даже записки оказались ненадежными, то разговоры только дали бы Чудику или его хозяевам дополнительную информацию.

А имеет ли это значение? Какого рода информация может им пригодиться? На это у Даннермана тоже не было сколь-либо удовлетворительного ответа, но в Бюро его учили давать врагу как можно меньше любой информации.

Его внимание привлек новый звук: где-то что-то пронзительно завизжало. Подняв голову, Даннерман увидел стоящую со шлемом в руках Пэтрис. Она озадаченно смотрела на устройство.

— По-моему, оно чего-то хочет.

— Оно хочет, чтобы кто-то из нас его надел, — сердито сказала Розалина. — Дайте мне.

Очевидно, она была права. Визг прекратился, как только шлем оказался у нее на голове. Большинство пленников уже подошли ближе, желая узнать, что происходит. Розалина, не снимая шлема, подняла руку.

— Успокойтесь. Здесь примерно то же самое… с некоторыми добавлениями. Минуточку…

— Давайте придерживаться алфавитного порядка, — напомнила Пэт. — Я буду первой.

Джимми Лин раздраженно вздохнул, Мартин пробормотал что-то неприличное. Даннерман промолчал; его тоже снедало нетерпение, но он уже знал, что без споров процесс идет быстрее. Когда все четыре женщины прослушали сообщение— вид у них был озадаченный и слегка разочарованный, — подошла его очередь. Стоило Даннерману надеть шлем, как перед ним возникла фигура французского астронавта.