– А как лучше бетон вскрыть? Ну, чтобы не повредить то, что нужно? Взрывать можно?

Мончегоров подумал.

– Нежелательно. Там аппаратура может быть. И потом, если такой кусок бетона провалится, он шахту намертво заклинит…

Карим бросил быстрый взгляд на Рустама.

– Вот видишь! А ты – «взорвать», «взорвать»!

Тот виновато кивнул.

– Аппаратуры там, конечно, никакой нет. А вот что шахту забьет, об этом я не подумал!

– Так ты думай! И инженера слушай! – Карим поощряюще улыбнулся. – Так как лучше скважину вскрыть, Иван Степанович?

– Завтра подумаем, – сказал Мончегоров. – Надо кое-что замерить, да на месте прикинуть… Есть одна мыслишка!

– Ну, завтра, так завтра! – весело сказал Карим. У него было хорошее настроение.

– Забирайте свой телефон, Иван Степанович! Будем выключать генератор да спать ложиться. Впереди работы – через край!

С улицы послышался отчаянный человеческий вопль и громкий звериный рев. Тут же раздались всполошенные крики, гулко грохнул выстрел, потом другой. Рычание усилилось, причем рычали уже несколько зверей, причем в разных местах. Рустам схватил «Тигр» и выскочил в ночь, Карим подхватил с пола автомат и бросился следом.

Иван Степанович тоже выглянул в распахнутую дверь, откуда тянуло холодным свежим воздухом, но увидел только непроглядную таежную темень. Крики и рычание доносились со стороны волейбольной площадки, еще один зверь рычал у ворот, как бы поддерживая собрата. «Казахи» бежали к баракам, но был слышен только их топот – фигуры растворились в ночи. Прогремела очередь, несколько трассеров перечеркнули темноту снизу вверх и погасли в далеком небе.

Мончегоров метнулся назад к столу и заглянул в перевернутые бумаги. Один лист – цветная ксерокопия схемы атомной бомбы: не такая, как в учебниках физики или на плакатах гражданской обороны, настоящая подробная схема, наверняка грифованная, хотя гриф и отрезан. Дизайн swan – лебедь: эллипсоидальная сборка, двухточечная детонация…

Иван Степанович, как зачарованный, рассматривал рисунок: эллипс, в середине желтый кружок тритиума, вокруг красное кольцо плутония, потом синее кольцо бериллия и серое – обычной мощной взрывчатки… С узких сторон – черные прямоугольники детонаторов, от каждого отходят провода – один изгибается вверх, второй – вниз…

Главный инженер проекта не может совершенно не знать деталей, даже если они и не входят в его компетенцию. Точно такая бомба находится в шахте, Докукин показывал рабочую схему активации… Вначале от двух детонаторов срабатывают инициирующие полусферы ВВ, взрыв сжимает плутоний с тритием, начинается реакция деления, включается нейтронный генератор, тампер из бериллия отражает нейтроны, процесс бурно нарастает, «Лебедь» округло взмахивает крылами и бах! – клубится атомный гриб!

Мончегоров заглянул в другой лист: какие-то цифры столбцами, вроде как таблица… Следующий – ба, да это Интернет – распечатки о проекте «Тайга»! А это что? Карта, на ней красным нарисована дуга вокруг Каспия… А вот синяя стрелка из сибирской тайги тянется к этой дуге и упирается в какую-то точку… В Туркмении, кажется… Он похлопал себя по карманам, нашел очки, надел дрожащими пальцами, поднес карту к глазам… Да, Туркмения… Мары! Тут же вспомнилась давняя шуточка молодых офицеров: «Есть на свете три дыры: Термез, Кушка и Мары…»

Он быстро сложил бумаги в прежнем порядке, снял очки и вышел на крыльцо. Звери больше не рычали, только у бараков шумели люди. Он пошел на голоса и на полпути встретил возбужденных казахов.

– Что случилось?

– Эти идиоты оставили разделанного лося, вот на запах крови и пришел этот медведь-великан! – раздраженно сказал Карим. – А Облом вышел по нужде и столкнулся с ним нос к носу…

– И что?!

– Он его лапой ударил, Облом метра на три отлетел! На шум остальные выскочили, в воздух палить стали, а зверь на них внимания не обращает: жрет себе лося… Только автоматной очереди испугался. А может, просто нажрался…

– Тут еще один был, у ворот, – сообщил Мончегоров и показал пальцем за спину. – Я рычание слышал…

Рустам выругался.

– Еще одна проблема!

Карим вздохнул и забросил автомат за спину.

– Ничего, проблемы для того и существуют, чтобы их решать… А вы, Иван Степанович, запирайтесь на ночь на всякий случай. Или в бараке спите, с остальными. У них, по крайней мере, ружья есть…

Казахи пошли в штаб, а Мончегоров продолжил путь к месту происшествия. Через несколько минут он рассматривал многострадального лося: от того остался только бок, на котором он лежал, и передние ноги, а куски шкуры и кровавые шмотья мяса были разбросаны вокруг в радиусе метров трех. В свете фонарей были хорошо видны огромные, глубоко вдавленные следы.

– Видали, какая лапа?! А сам как лошадь, глаза горят красным и воняет зоопарком, – слабым голосом рассказывал Облом. Он держался за грудь и с трудом стоял на ногах. – Он меня запросто убить мог! И сожрать!

– Если бы хотел, то сожрал, – резонно сказал Карнаух, держащий на плече двустволку. – Он же и нас не испугался! Я два раза в воздух пальнул, обычный мишка обсерется и удерет, а этот – никакого внимания…

– Если бы хотел, то всех бы нас сожрал, – подтвердил Муха. – Но он на нас просто внимания не обращал… Похоже, не нужны мы ему были…

– Пока! – сказал Карнаух. – А сейчас, может, и обозлился… Неизвестно, чего завтра ждать!

– Там еще один был, – рассказал Мончегоров.

Его сообщение всех озаботило.

– Это те дебилы виноваты, из деревни, – сказал Муха. – Надо было аккуратно тушу разделать, а шкуру и что останется – в лесу закопать!

– Умный больно, – буркнул Тайга. – Чего же ты сам не разделал и не закопал?

Ночь прошла тревожно. Иван Степанович пожалел, что не перешел в барак к «шайке»: дверь не закрывалась, и хотя он подпер ее отрезком доски, а рядом с собой положил нож, это не очень успокаивало. Спал он плохо, ворочался, все мерещилось, что кто-то большой ходит под окном, стучит когтями и чавкает… Но оказалось, что это не кошмар, а реальность: утром между бараками обнаружили множество огромных следов медьваков, а туша лося оказалась обглоданной до костей. Так же, как и голова, прибитая над воротами. Как звери сумели до нее дотянуться, осталось загадкой. Но настроения всем это не улучшило.

* * *

Завтракали консервами и черствым хлебом: от туши лося остались только ошметки и куски шкуры. Все сидели хмурые, Облом держался за посиневший бок, который он уже показал всем желающим и не желающим. После горячего чая с дымком и сухарями он сказал, обращаясь к Кариму:

– Слышь, начальник, я работать не могу. И вообще, мне в больничку надо – вздохнуть не могу, кажись, ребра поломаны…

– Извини, брат, я тебя в город не повезу, – спокойно ответил Карим. – Хочешь, собирайся и сам иди через тайгу. Там тебя твой ведьмак подлечит!