15–го мы с генералами Эдди и Вудом отправились в 26–ю дивизию для проведения моей обычной неофициальной беседы с офицерами, сержантским составом и рядовыми. Данная дивизия одной из первых приняла на вооружение мой наиглавнейший постулат о необходимости ведения огня с ходу во время атаки и во время ведения боевых действий показала хорошие результаты при минимальных потерях.

Потери в живой силе на 15 октября:

Третья армия

Убитыми — 5438

Ранеными — 27 111

Пропавшими без вести — 5457

Всего — 38 006

Небоевые потери — 18 537

Противник

Убитыми — 40 100

Ранеными — 110 500

Пленными — 100600

Всего — 251 200

Материальные потери за тот же период:

Третья армия

Легких танков — 156

Средних танков — 374

Артиллерийских орудий — 104

Противник

Средних танков — 834

Танков «Пантера» и «Тигр» — 445

Артиллерийских орудий — 1766

Вскоре Маклейн был снят с командования дивизией и назначен командовать 19–м корпусом, бывший командир которого генерал—майор С. X. Корлетт отбыл домой по болезни. 90–ю дивизию принял генерал—майор Дж. А. Ван Флит. Ван Флит, показавший себя прекрасным командиром дивизии и корпуса, во время высадки в Нормандии командовал одним из полков 4–й дивизии и оказался в числе офицеров, рекомендованных на временное повышение. Войну он закончил командиром 3–го корпуса.

Я также посетил 95–ю дивизию, которая только что перешла под начало генерал—майора X. Л. Твадла, и провел обычную беседу в неофициальной обстановке как со старшими, так и с младшими офицерами. В тот день мы перемещались в открытой машине под дождем в течение восьми часов и потому промокли до нитки.

17–го числа мы с генералами Гэффи и Гэем, а также полковниками Харкинсом, Мэддоксом, Мюллером и Кохом занялись разработкой плана новой операции, который заключался в том, чтобы осуществить наступление силами трех дивизий 12–го корпуса с целью создания плацдарма по ту сторону реки Сель. После выполнения данной задачи 4–й и 6–й бронетанковым дивизиям предстояло выдвинуться через расположения пехоты. Далее 6–я бронетанковая дивизия должна была занять господствующие высоты к востоку от Меца, а 4–й бронетанковой дивизии предстояло выдвинуться к берегу реки Саар и обеспечить переправу к югу от Сааргемунда. На следующий день предполагалось наступление 20–го корпуса — силами 5–й, а затем и 80–й дивизий к югу от Меца. 95–й дивизии предстояло связать обороняющие Мец войска неприятеля и создать видимость попытки форсировать реку к северу от города. В то же самое время 90–я дивизия должна была осуществить переправу к северу от Тионвилля, где сразу же за ней последовала бы 10–я бронетанковая. Как только господствующие высоты к востоку от Меца оказались бы занятыми нашими войсками, 10–й бронетанковой надлежало повернуть в северном направлении и ударить на Саарбург, который в преддверии прибытия 90–й дивизии подвергся бы атаке тактического оперативного командования полковника Дж. К. Полка из 3–й кавалерийской бригады. Мы надеялись, что данная операция завершится взятием Меца, после чего для осуществления попытки прорыва линии Зигфрида и последующего наступления к берегам Рейна высвободятся две танковых дивизии — 4–я и 6–я.

Нужно заметить, что оба плана операций по захвату Меца и кампании на реке Саар были куда более детально разработаны, чем прочие подобного рода мероприятия в период нашего продвижение по территории Франции. Причина понятна. Главное, о чем нам приходилось помнить, маршируя по Франции — дальнейшее развитие успеха, использование имевшихся у нас преимуществ, потому мы не были ограничены в методах и, грубо говоря, хватали все, что подвернется под руку. Разница между той и этой операциями заключалась в следующем: на сей раз преимущества у нас отсутствовали.

19–го числа Харкинс повез наш план для одобрения к Брэдли. Бригадный генерал Р. Э. Дженкинс (начплан и подготовки 6–й группы армий) и полковник Дж. С. Гатри (начплан и подготовки Седьмой армии) выразили намерение заняться разграничением позиций между Седьмой и Третьей армиями. Кроме всего прочего, они желали наряду с нами контролировать железную дорогу на участке от Туля до Нанси. Что касается разграничений позиций, никаких возражений я на сей счет не имел, тут мы обо всем легко договорились. Насчет же дороги я сказал им, чтобы не беспокоились — она останется под моим контролем. Дело тут не в каком—то особом эгоизме, просто эта ветка была жизненно важной артерией в системе снабжения Третьей армии всем необходимым.

Вечером того же дня, по разным оценкам, до шестидесяти вражеских самолетов появились над Нанси, из них наши зенитчики сбили три наверняка и еще три предположительно. Чего мы не узнали, так это того, зачем они прилетали, поскольку нас они не бомбили и десанта тоже не высаживали.

20–го командующий Седьмой армией генерал Пэтч попросил у меня инженерно—саперную роту для обеспечения операции, которую он планировал осуществить 1 ноября, и я распорядился направить ее в его распоряжение.

В тот же день генерал Спаатс и я нанесли визит генералу Вуду, где получили возможность видеть в действии весьма интересное приспособление, повышающее проходимость танков, называемое «гусиными лапками».[145]

Генерал Спаатс остался у Вуда, а я поехал дальше, проверить, как поживают подразделения 26–й дивизии, поскольку на них возлагалась обязанность начать наше представление. Все находилось в полном порядке, если не считать того, что командирам не хватало умения помочь личному составу пережить тяготы окопной жизни. Я показал им, как оборудовать сушильные отделения, и особо предупредил о необходимости следить за тем, чтобы ноги у солдат не промокали. Довольно показательно, поскольку в скором времени в дивизии было отмечено свыше трех тысяч случаев заболевания так называемой траншейной стопой.[146]

21–го прибыл с рапортом генерал—майор Джон Милликин, командир 3–го корпуса, в настоящее время переданного в состав Третьей армии. Я противился этому назначению, потому что считал ошибочным доверять корпус офицеру, никогда не руководившему в бою даже дивизией, притом что в дивизиях командирами были только ветераны. Если не считать вышесказанного, я считал Милликина превосходным военным.