Закончив доклад, запрашиваю инструкции, но пока их нет. Новости из города хорошие – опять родились дети, запустили ещё одну из фабрик, освоили производство чего-то очень нужного и важного… Ну и ладно. Жалко, конечно, что всё происходит без меня, думаю, мои руки колонии очень пригодились бы, чай, не под бревно заточены… Убираю рацию, открываю двери и нажимаю кнопку звонка. Спустя пару минут цокают каблучки Солы. Она просовывается в дверь:

– Ваша светлость, кофе?

– Как всегда… – улыбаюсь в ответ. Потом спрашиваю: – Гостьи улеглись?

– Юница уже спит. Баронесса приводит себя в порядок…

Понятно. Вечерний туалет… Достаю органайзер. Сегодня я посетил два адреса из записанных в нём. Первый не существовал, потому что на месте здания было громадное пепелище. Обитатель второго уехал неизвестно куда…. Облом… Щёлкает дверь.

– Поставь на стол, Сола, и можешь идти спать.

Шаги приближаются. Стоп! Это не повариха! Я отрываюсь от своей записной книжки – передо мной Аора ун Ангриц с моим кофе в руках. Женщина смотрит на меня не отрываясь и ставит поднос с туркой и чашками на стол. Я откидываюсь в кресле, не отводя от неё глаз, молчу. Наконец она не выдерживает и отводит свои в сторону. И звучит её голос:

– Умоляю вас, эрц, спасите нас! Я… готова заплатить вам любую цену за это! Любые деньги! Всё, что угодно! Даже…

Женщина осекается, опускает глаза к роскошному ковру, покрывающему пол.

– Баронесса… – Мой голос непривычно мягок, и она вскидывает лицо, на котором загорается сумасшедшая надежда.

– Понимаете… Приди вы на два-три дня раньше, не было бы никаких разговоров. Я просто увёз бы вас, и всё. И у вас началась бы совсем другая жизнь. Но – увы… Я только вернулся, и, когда теперь будет следующая отправка в Нуварру, даже не знаю. С удовольствием бы помог, но только не сейчас. Будущее даже для меня покрыто мраком.

Она поникла.

– Значит, совсем никакой надежды?

Развожу руки в стороны:

– Увы. На данный момент я ничем не могу помочь. Моё правительство не станет гонять… м-м-м… корабль ради двух женщин.

– Я могу оплатить стоимость рейса… – выдавливает Аора.

Я отрицательно мотаю головой:

– У вас не хватит средств для этого, поверьте. В Нуварре далеко не всё измеряется деньгами. Конечно, можно организовать рейс. Но только для моей эвакуации из Русии. Но моя миссия пока не закончена, и я собираюсь находиться в вашей стране ещё долго… Единственное, что я могу для вас сделать, – известить вас о прибытии корабля. Но вы должны будете дать мне адрес вашего местопребывания.

Женщина словно гаснет. Потом опять поднимает прелестную головку:

– Кладбище, эрц. Ближайшее кладбище. Безымянная могила, сделанная мартами. Место нашего последнего упокоения.

– Вы так считаете?

Честно говоря, баронесса красива. Даже очень. Тонкие черты лица, безупречный овал. Красивой формы губы и великолепная фигура. Даже под платьем я угадываю невероятную длину стройных ног и тонкую талию. Она, кажет-с я, понимает, о чём я подумал, и алеет от смущения. Потом произносит:

– Но я очень богата, и мои богатства хранятся в Океании, где покой и порядок…

– Баронесса… – Встаю, наливаю себе кофе и отхожу к окну, за которым расстилается мрачная затихшая столица. Задумчиво скольжу взглядом по чёрным силуэтам зданий, отражающимся в падающей снежной крупе. Делаю глоток… – Я уже сказал, что в Нуварре деньги не ценят. Ваши деньги. У нас другие измерения, отличные от общепринятых. Мне искренне жаль вашу дочь, баронесса. Очень жаль. Но что я могу? Воскресить вашего супруга я не в силах…

– Я не прошу вас об этом. Мой… муж… – Её голос наполняется горечью. – Меня фактически продали ему. Сопливой девчонкой. И жизнь с ним была для меня худшим временем в жизни. Признаюсь, узнав о его смерти, я впервые вздохнула с облегчением. Почувствовала себя свободной.

– А Юница?

– Муж никогда не интересовался ею.

– Уверены? – Мои глаза прищуриваются. – На самом деле ваш покойный супруг очень любил и вас, и дочь.

– С чего вы взяли?!

– Иначе он не послал бы вас ко мне, дав шанс на выживание. А может, и на счастье…

– Увы. Вы отказываете мне в нём. В вашем шансе…

Оборачиваюсь к ней. Глаза блестят в свете потолочного светильника, на округлых щёчках блестящие борозды слёз. Молча подхожу к столу, ставлю пустую чашку на поднос. Совсем другим тоном произношу:

– Что-то я расчувствовался.

Женщина понимает, что я уже совсем не тот, что был мгновение назад. Не сочувствующий, не переживающий. Вновь жёсткий прагматик и циник. Её манера поведения сразу же меняется. Теперь и она сменила тактику, убедившись, что слёзы на меня не подействовали. Что предпримет баронесса следующим шагом? Какова будет попытка? Надавить на жалость и сочувствие не получилось. Деньги меня, точнее, нас не интересуют. Её лицо становится другим. Теперь передо мной не усталая измученная женщина, а тоже жёсткий опытный торгаш. Она взглядом спрашивает разрешения, я киваю, и Аора устраивается в кресле напротив моего, не обращая внимания на то, что я стою рядом.

– Дайте мне что-нибудь острое, господин эрц.

– Надеюсь, вы не станете вскрывать себе вены? – шучу я в неуклюжей попытке отвлечься. Потому что такой она вызывает у меня одно желание – просто завалить её в постель.

Но, похоже, баронесса этого не видит, или оставляет на крайний случай. Ладно. Протягиваю ей нож для разрезания бумаг. Дама наклоняется, задирает подол длинной юбки, не смущаясь показать нижние, и начинает надпарывать длинный подгиб. Из распоротого шва появляются на свет предметы. Какие? Да те, что и следовало ожидать: пара небольших кристаллов аметиста, медная цепочка довольно тонкой работы, что-то вроде перстней, тоже, кстати, медных. Всё это она выкладывает передо мной, не забыв поправить одежду. Я презрительно усмехаюсь.

– Это что за хлам?

– Кто вы, эрц?

Неожиданный вопрос, и я сбиваюсь с мысли.

– Что значит – кто?

Её глаза глубокого зелёного цвета чуть сужаются.

– Любой из русов или других сейчас стоял бы с очарованным взглядом, не в силах отвести глаз от сокровищ перед ним.

– Сокровищ? Вы считаете эти побрякушки драгоценностями?

Моё удивление неподдельно. Как же мало надо для местных, чтобы разбогатеть! Я не сдерживаю короткий смешок. Потом обхожу стол, выдвигаю ящик и достаю шкатулку размером двадцать на сорок сантиметров, высотой в пятнадцать с аметистами, переданными мне из Метрополии. Водружаю её на столешницу. Делаю приглашающий жест:

– Откройте, баронесса.

Недоумевающий взгляд, но она не делает попытки выполнить мою просьбу.